— Себастьян вел лодку, это я его попросила. Но теперь я его не вижу.

Хенрик посмотрел на Томаса. Тот тряхнул головой и огляделся. В воде как будто больше никого не осталось.

— Мы должны найти Себастьяна, — ныла девушка. — Это я во всем виновата.

— Что, если он под лодкой? — тихо предположил Хенрик.

Томас не медлил ни секунды. С Себастьяном могло произойти что угодно. Если он не успел уплыть, вполне мог остаться там, — в воздушном пузыре, на который была последняя надежда.

— Держи «Бустер», — велел Томас Хенрику и отпустил руль.

Потом одним движением стянул с себя рубашку и джинсы и нырнул в воду, оказавшуюся на удивление теплой, при глубине в этом месте не менее двадцати метров.

Томас быстро поплыл к перевернутой лодке. Уцепившись рукой за резину, прислушался — не выдаст ли себя Себастьян каким-либо звуком. Потом глубоко вдохнул и нырнул.

Он оказался в непроглядной тьме, где продвигался ощупью, пока не был вынужден снова всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха. Когда Томас вынырнул в третий раз, рядом стоял полицейский катер. На носовой палубе Петер просвечивал воду фонарем.

— У вас есть подводный фонарь? — спросил его Томас.

Петер кивнул и крикнул что-то другому полицейскому. Потом лег на живот и передал фонарь Томасу, который тут же исчез под водой. В фантастическом свете лучей он разглядел молодого человека, зажатого между рулем и передним сиденьем. Волосы вокруг его головы походили на водоросли, медленно покачивающиеся в подводном потоке.

Кислород закончился раньше, чем Томас успел что-либо сделать.

— Видно что-нибудь? — спросил его Петер, когда голова инспектора в очередной раз показалась на поверхности.

— Под лодкой парень, — выдохнул Томас. — Но у меня не получилось его освободить. Попытаюсь еще раз.

Томас несколько раз глубоко вдохнул и, выдохнув воздух, снова нырнул. Теперь, когда он знал, куда плыть, дело пошло быстрее. Внезапно рядом с ним появился Петер. Томас объяснил ему на пальцах, чтобы потянул парня за ногу на счет три.

Наконец, совместными усилиями Томаса и Петера Себастьян был освобожден. Оставшиеся в катере полицейские помогли втащить его на борт.

— Он жив? — спросил Томас.

Интуиция подсказывала ему, каким будет ответ, но этот вопрос должен был прозвучать.

Наконец один из коллег вздохнул и повернулся к Томасу с выражением сожаления на лице.

— Мертвее быть не может, — сказал он, кивая на растянувшееся на палубе тело. — Ужасно жаль, но здесь уже ничем не поможешь. Слишком поздно.