Я улыбаюсь:

– Это не я, это Алекс. По-моему, она скупила весь магазин.

Наступает пауза. Мы оба никогда не знаем, что сказать.

– Так вы нашли девушку, которая убила ту бедняжку?

– Пока нет, – качаю я головой. – Следим за портами и аэропортами, хотя, возможно, она уже сумела выехать из страны.

– А что насчет мальчика? – спрашивает он, наливая себе еще безалкогольного пива.

– Тоби? С ним всё в порядке. Отец держит его подальше от всей этой суеты.

– Нет, я про того мальчика. – Он показывает рукой вдаль сада. – Думаешь, это хорошая идея?

– Слушай, пап…

– Я просто волнуюсь… после того, что случилось с Джейком, пришлось нелегко, правда? Особенно Алекс. И тебе, конечно, тоже, – спешит добавить он.

– У нас всё хорошо. Правда.

Я всегда так говорю.

– Что с ним будет?

Мальчик заплакал, и Алекс поднимает его на руки. Моя мать выглядит обеспокоенно.

– Не знаю. Соцслужба решит.

Алекс присела с малышом на скамейку. Он продолжает плакать, и мама бегает вокруг, не зная, что делать.

– Трудно ему придется, – отзывается папа, глядя на них. – Однажды кто-нибудь расскажет парнишке всю правду. О том, кто он такой. Кем был его отец, что натворила мать… Нелегко жить с таким грузом.

Я размышляю об Уильяме Харпере, который всегда хотел сына. Знает ли старик о нем? Желает ли с ним встретиться? Или же волнения последних недель только ухудшили его состояние? Когда я ехал по Фрэмптон-роуд, на доме висела табличка «Продается». Повторяю самому себе, что Харпер все равно вскоре отправился бы в дом престарелых, и тем не менее чувствую некую вину.

– Иногда лучше не знать, – говорю я, возвращаясь к реальности. – Иногда молчание милосерднее.