– Ну да. Мы с Вадимом допоздна сидели на веранде, соловья слушали. Стас грыз печенье в кухне. – «Почему я вру?» – Может, объяснишь, в чем дело?
Ну да. Мы с Вадимом допоздна сидели на веранде, соловья слушали. Стас грыз печенье в кухне. – «Почему я вру?» – Может, объяснишь, в чем дело?
– Около двенадцати ночи застрелили Шевелева возле подъезда его дома.
Около двенадцати ночи застрелили Шевелева возле подъезда его дома.
– Кто такой этот Шевелев?
Кто такой этот Шевелев?
– Тот самый тип, который так досаждал твоему Вадиму.
Тот самый тип, который так досаждал твоему Вадиму.
Все плывет перед глазами, я боюсь упасть в обморок.
Все плывет перед глазами, я боюсь упасть в обморок.
– Мы легли в половине второго, – говорю я.
Мы легли в половине второго, – говорю я.
– Тебе не пора сматываться из этого бандитского логова?
Тебе не пора сматываться из этого бандитского логова?
Я слушаю короткие гудки, потом кубарем скатываюсь по лестнице. Распахиваю дверь в комнату Стаса. Он лежит на диване, телевизор включен. Стас лениво перещелкивает каналы. Поднимает голову.
Я слушаю короткие гудки, потом кубарем скатываюсь по лестнице. Распахиваю дверь в комнату Стаса. Он лежит на диване, телевизор включен. Стас лениво перещелкивает каналы. Поднимает голову.
– Где ты был ночью? – ору я.
Где ты был ночью? – ору я.
– Пошла вон, – сквозь зубы произносит он.
Пошла вон, – сквозь зубы произносит он.