– Что? А-а. Никак.

– Никак? Ты отдашь ему фирму за здорово живешь?

– Ну да, отдам. Он разбогатеет на несколько миллионов. Есть придурки, которые свято верят, что это приносит счастье. Похоже, он из их числа.

– А ты в это не веришь?

– Я взрослый мальчик и успел поумнеть.

– Придурок ты, прости господи, – в досаде покачала я головой.

– Еще полгода назад я бы с тобой согласился.

– И что изменилось за полгода? – хмыкнула я.

– Долго объяснять.

– А куда мы торопимся?

– Тоже верно. Тогда, если позволишь, я начну издалека. У Озерова был внебрачный ребенок, которого он так и не признал.

– Ну, был, ты-то тут при чем?

– У меня похожая история. Мама училась в институте, влюбилась в однокурсника. Он сделал ей ребенка, а жениться не пожелал. И не признал меня своим сыном. Мать одна меня воспитывала, не ожидая от бывшего возлюбленного никакой помощи, а он, естественно, ее не предлагал. Я окончил школу, мечтал учиться в Англии. Денег на это, конечно, не было. И она первый и последний раз обратилась к отцу, наплевав на гордость. Он ее выгнал, сказав, что ничего слышать обо мне не желает. Это здорово задело – не мать, меня. Она-то знала, чего он стоит. Мой папочка был богатым человеком, очень богатым, ну, и я, задетый за живое, поклялся, что стану еще богаче, утру нос родителю.

– В Англию поехал?

– Ага, работал, учился. Потом вернулся сюда. Организовал свое дело, вкалывал как проклятый. Деньги прибывали, а я крутился как белка в колесе. День за днем, год за годом. Работа, работа, работа… Девушки, конечно, были. Много девушек. На одной я даже хотел жениться. Но как-то не получилось. Виделись мы редко, у меня времени не было, ей это надоело, и она нашла другого. Я об этом узнал, когда она позвонила и сказала, что замуж выходит. И очень удивился, что мы не виделись четыре месяца. Мне казалось, неделю, не больше. После этого хорошие девушки куда-то исчезли. Мне проще было со шлюхами, времени тратить не надо, никаких тебе обязательств. Потом мама заболела, казалось, вроде бы ничего серьезного, я к ней в больницу забегал минут на пятнадцать, толком поговорить некогда было, а через две недели она умерла. Одна. Я в Москву по делам уехал. Тошно стало, и я ушел с головой в работу, чтоб не думалось. Но мысли всякие уже тогда начали появляться. Неужто вот так всю жизнь и проживу? А полгода назад я встретился с папашей, на приеме. Он сам ко мне подошел, по плечу похлопал, назвал сыном и заявил, что гордится мною. Я улыбался, а в душе была такая муть. Что ж я за человек такой, если эта мразь мною гордится? Тоска напала, хоть волком вой. Работа не в радость, да что работа… вся жизнь. Смотрел вокруг и думал, ведь должно, должно быть что-то, ради чего стоит жить.