Начать с того, что он вообще не планировал выезжать этой ночью. Но он подписывал чеки для оплаты счетов, занимался бухгалтерией, просматривал свои записи по налоговым вычетам, а в комнате было душно. Ему стало дурно. Ему захотелось на свежий воздух. Он просто прошелся к почтовому ящику, и воздух правда подействовал хорошо, он прояснил голову и успокоил его. Что-то пахло по-новому, что-то пахло весной. Это возбудило его, и когда он вернулся к дому, он был переполнен неуемной жаждой сделать что-нибудь еще, поехать куда-нибудь еще, и эта неуемность бурлила и кипела в его крови.

Фургон, конечно, был у хранилища. Он запер входную дверь, взял машину и начал разъезжать по улицам, медленно и бесцельно. Он никуда не ехал, ничего не искал. И никого.

Когда он увидел ее, все встало на свои места. Он понял это мгновенно.

Пожилая женщина.

Она опиралась о стену, будто бы пытаясь отдышаться. Любой бы забеспокоился о ней и остановился, любой совестливый водитель. Когда он вышел из машины, она начала оседать и заваливаться на бок, прямо на тротуар у стены. Улица была пуста. Никто не прогуливался, не было ни одной машины. Во всех домах окна были зашторены.

Он наклонился над ней. Ему показалось, что это был либо удар, либо сердечный приступ. Он видел признаки. Но когда он поднял ее, она была еще жива – едва дышала, очень нехорошего цвета, но жива.

Он поднял ее и открыл заднюю дверь машины и смотрел, как она тяжело завалилась на бок на заднем сиденье.

Он не знал, в какой момент это произошло. Он ехал очень быстро, но к тому времени, как он доехал до хранилища, она была мертва. Потом ему надо было действовать быстро, из-за патрулей службы охраны, которые периодически тут прохаживались… Но, как он знал, не так часто, как должны были за свою зарплату, – большинство ночей они просто где-нибудь парковались, тянули чай из термоса и смотрели порноканалы на своем крохотном телевизоре в машине. Однажды, кажется, они просто проехались по бизнес-парку, ни разу не выйдя из машины. Он знал. Он неделями сидел в темноте своего офиса в хранилище, следил за их передвижениями и отмечал по часам. Но он не знал, делали ли они уже круг сегодня, а еще он был в машине, которую они не узнают. А что, если они придут и, в приступе стыдливого рвения, запишут его номер?

Он работал очень быстро, что он просто ненавидел. От этого он потел, а он ненавидел потеть.

Он отнес ее к боковой стене хранилища и отпер его, подняв ворота. Было тяжело удержать ее и дотянуться до выключателя. Это было необычно. Он не делал ничего подобного.