Он быстро осмотрел комнату, потом прошел к задней двери, которая вела из кухни в проход. Она была все еще отперта, так что открылась без единого звука. Он все еще слышал их голоса от передней двери. Он засомневался. Если он выйдет из этой двери на улицу, его услышат, а потом и увидят. Он повернулся назад и посмотрел, что было за ним. Ее дом от соседнего отделял забор. Сад тонул в темноте, но сад был его единственным вариантом для побега, и даже если он не сможет выбраться через него наружу, он сможет там спрятаться хотя бы на какое-то время.

Он прислонился к стене, остановился, подождал. Потом двинулся снова. Он чувствовал траву у себя под ногами. Это был достаточно большой сад, в дальнем конце были кусты и стоял сарай. Он уже почти ничего не видел. С одной стороны забор был пониже, но у него не было ни малейшего шанса забраться на него, чтобы тот не опрокинулся или как минимум очень громко не заскрипел.

Он продолжил движение. А потом, в самом конце сада, в темноте, он наткнулся на нее, на низкую кирпичную ограду, за которой стояло какое-то дерево. С улицы он снова услышал голоса и стук в дверь.

Эйдан Шарп поставил одну ногу на низкую ограду. Она не накренилась и не издала никакого звука. Через секунду он быстро взобрался наверх с помощью ветки дерева, а потом тихо опустился на мягкую землю сада соседнего дома.

Это было легко. Это было удивительно легко, настолько, что он улыбнулся себе в темноте. Он должен был убежать. Он сохранял голову на плечах и оставался спокоен, и сейчас просто прошелся по длинной полоске травы и проскользнул между двумя домами на улицу. Здесь тоже было темно. Никаких огней ни в одном из домов. Ничего. Он снял свои перчатки и удостоверился, что глубоко засунул их в карман.

Конечно, он не собирался забирать свою машину сейчас, так что две с половиной мили до своего дома он прошел пешком, спокойно и твердо шагая по ночным улицам Лаффертона. Единственное, о чем он сожалел: несмотря на то что смерть Фреи Грэффхам была необходима, теперь она была бесполезна. Это было обидно, подумал он, вспоминая ее на ходу. Ее пришлось убить, чтобы она замолчала, но, если бы его не побеспокоили, на этом бы все не закончилось. Она могла бы ему еще пригодиться.

Пятьдесят один

Пятьдесят один

Комната была заполнена народом. Уголовный розыск и патрульные сидели и стояли практически друг на друге. Отовсюду доносился шепот, но он совсем не был похож на обычный шум со скрипом стульев, шутками и смехом. Те, кто пришел на работу с утра, только услышали про это, а отработавшие ночную смену остались, чтобы услышать больше. Все о чем-то говорили, но тревожная информация доходила только обрывками.