17

Спектакль закончился ближе к полуночи. Нарлинская вышла из театра, когда публика уже разошлась и разъехалась. Небольшая стайка поклонников поджидала у служебного выхода. Она устало раздала автографы. Сказала каждому поклоннику дежурные слова. Приняла цветы, передала охраннику и, помахав почитателям рукой, направилась к парковке. Охранник нес за нею большую охапку.

В окружении охраны стала прохаживаться вдоль парковки, якобы поджидая Ватюшкова и громко удивлялась, что тот опаздывает. Прошли минуты, часы. Ева начала играть нервозность. Стала звонить по телефону, но тот не отвечал. Подождала еще полчаса. Стала играть возмущение и злость. Опять позвонила. И утвердилась, что Андрей не появится больше никогда.

Села в машину охраны, ее повезли домой.

Закрыв за собой дверь квартиры, не включая свет, набрала номер телефона:

— Ты справился, Роман?

— Я приготовил тебе цветы! — прозвучал его голос в ответ.

Все поняв, Ева сказала:

— Я скоро буду.

Еще минут сорок не выходила из квартиры, поглядывала в окна, как будто высматривала слежку. Потом выскользнула в подъезд, беззвучно пробежала вниз. И прямо из подъезда прыгнула в свой автомобиль, стремительно срывая его с места.

Опера в засаде не ожидали такой прыти. Пока их машина вырулила на улицу, Евы след простыл. Она просто схитрила. Свернула за угол ближайшего дома. Переждав там несколько минут, покатила темными переулками в нужном направлении.

Роман скрывался на съемной квартире в одном из таких переулков.

Она оставила машину у соседнего дома, где на столбе не горел светильник, незаметно в темноте прошмыгнула к дому, в котором прятался Роман.

Двор был скукоженный, едва помещалось несколько машин. Без детской площадки. Два-три дерева и пяток кустов. Светильник на столбе едва мерцал, с грехом пополам освещая вход в подъезд, кусты и кузова авто.

Квартира на первом этаже. Подъезд полутемный, давно требовал ремонта. Лестничные марши с изношенными деревянными ступенями.

Дверь открылась по условному стуку. Ева юркнула в темноту прихожей, и Роман сразу поймал ее в свои объятья, стал целовать лицо. Она подставляла губы, и он целовал их долго и самозабвенно:

— Я обожаю тебя! Ты очаровательна, ты превосходна, лучше тебя нет! — твердил исступленно между поцелуями.

— Я знаю, — шептала Ева в ответ.

Не выпуская ее из рук Роман отстранился: