А может, все решила судьба. За несколько минут до прибытия в Пор-де-Бук Альфа́ получил сообщение о трагедии у побережья Марокко. Бабила, Кейван, Сафи, Кэмиль, Ифрах, Найя… Возможно, Средиземное море уже поглотило их тела, когда он ночью звонил Саворньяну, а тот с друзьями пел и танцевал на празднике в честь скорой встречи с родными.

«Счастливые не воюют», – сказал ему Саворньян на прощанье.

Сегодня утром он здесь.

Молчаливые объятия затянулись, судорожные, причиняющие боль. Альфа́ не торопился нарушить молчание, не зная, какие слова утешения выбрать. Любые прозвучат нелепо. Какое уж тут утешение… Но поддержку выразить необходимо. Альфа́ открыл было рот, но Захерин опередил его:

– Саворньян убедил меня прийти. Уисли и Дариуса тоже. Не будем терять время. Наших мертвых мы оплачем потом. Сегодня нужно спасать других.

Они оставили туман за спиной и пошли к порту Ренессанс. Завсегдатаи, сидевшие на террасах баров и ресторанов, провожали их взглядами и возвращались к чтению газет и горячему кофе.

Альфа́ и его спутники остановились на углу улицы Папен. Наверху, за каменными оградами с решетчатыми воротами, стояли виллы, одна богаче другой, и открывался панорамный вид на Камарг.

Нужно было определить порядок действий, решить, куда идти. Альфа́ проверил телефон. Со вчерашнего дня мать звонила каждые пятнадцать минут. Она живет совсем близко, в доме, похожем на сторожевую вышку. Переехала, когда ему было двенадцать, чуть больше, чем сейчас Тиди, и все время обещала забрать их к себе. Неделю назад она сказала: «У меня появилась идея, скоро все уладится, я получу визы…»

Альфа́ убрал мобильник. Незачем маме знать, что он был так близко от нее, – вдруг не доведется вернуться.

Он приплыл не ради нее. Вернее, не только ради нее. Сначала нужно сдержать клятву.

Альфа́ бросил последний взгляд на крыши домов, медленно достал из кармана черный треугольник на кожаном шнурке и повесил на шею.

Жест воителя.

– Вперед!

Бенинцы смотрели на него, как будто ждали, чтобы он сделал первый шаг.

– Готовы?

Они кивнули.

– Оружие есть?

Ответил Захерин:

– Я пойду, Альфа́. Последую за тобой. Но с голыми руками, босой и с открытым сердцем. Те, кто отнял у нас самое дорогое, не испачкались в крови, у них на коже нет пороховой гари. Пусть же погибнут так, чтобы и мы не замарались.