– Самооборона, – говорит он. – Вы сумасшедшая. Преследовали меня, следили за мной. Вы мне угрожали. У меня это все записано на диктофон. А потом пришли ко мне домой с пистолетом. Я его у вас отобрал.
У меня в голове что-то щелкает.
– Вы же собирались уезжать сегодня ночью? – спрашиваю я.
Он отрицательно качает головой. Это была западня. Специально, чтобы заманить меня. Поскорей. В спешке. Именно сегодня. Ночью. Заманить, чтобы наконец избавиться от меня. Красиво. Элегантно. С помощью моего собственного пистолета.
Западня, которую мне устроил Виктор Ленцен, выше всяких похвал.
Он поймал меня, выхода нет. Но рука, в которой он держит пистолет, дрожит.
– Не делайте этого, – говорю я.
Вспоминаю Анну.
– У меня нет другого выбора, – говорит Ленцен.
На лбу у него выступает пот.
– Мы оба знаем, что это не так, – говорю я.
– Но звучит правдоподобно.
Верхняя губа у него дрожит.
– Прошу вас, не делайте этого.
– Не двигайтесь, Линда.