«Ни одной открытки, ни одного телефонного звонка, ничего, — написала Фрэнсис. — Многое говорило о том, что он не добрался до дома живым».
Фрэнсис и сама ушла из жизни. Она излила свою душу — и после этого умерла. Барбара вспомнила последние фразы из ее воспоминаний:
«Я часто думаю о Виктории, которая лежит там, в болоте. Всегда, когда приходит весна, когда все вокруг становится желтым от великолепных нарциссов, когда луга заполняются молодыми овцами, я спрашиваю себя, было ли это необходимо. Возможно, существовал и другой путь. Тогда я решила, что Викторию невозможно остановить по-другому. Но, может быть, где-то в глубине души я и не хотела думать иначе.
Петер забыл здесь книгу, которую ему подарила Виктория в тот рождественский вечер 1942 года. Он поблагодарил ее тогда за посвящение, которое она написала ему на первой странице. Теперь я его прочитала. Это были строки из стихов Джорджа Огастеса Мура:
Загадочная Виктория! Если это стихотворение было ей так близко, что она написала его мужчине, так много значившему для нее — значившему, собственно говоря, спасение от внутреннего одиночества, — выходит, было в ней что-то, о чем я ничего не знала.
Но разве нет этого в каждом человеке? Чего-то, о чем никто не знает и что, может быть, проявляется только в тот момент, когда обнажается его суть… В минуты великой печали. Отчаяния. Тоски. Или в минуты любви.
Я пытаюсь думать о моей сестре с любовью. Иногда мне это удается».
Была еще одна свидетельница преступления. Лора. Боязливая, старая, робкая Лора.
Не свидетельница, поправила себя Барбара. Ее могли бы даже обвинить в соучастии. Она помогала захоранивать труп и заметать следы. С другой стороны, ей было тогда шестнадцать лет, она была еще психически неустойчивой…
В голове Барбара уже начала составлять заявление в полицию, но потом бросила. Об этом не может быть и речи. Лора не может быть предана суду. По прошествии пятидесяти лет это было бы абсурдным решением. Эта престарелая, простодушная женщина — и… убийство!
По крайней мере, Фрэнсис щедро с ней расплатилась, передав ей в наследство все свое состояние. Хотя, с другой стороны, кому еще она могла это завещать?
Барбара отвернулась от окна и снова включила свет. Ей вдруг стало тревожно на душе, и ее это разозлило. Только потому, что она теперь знала, что более полувека тому назад в этом доме была застрелена женщина — и то