– А вот Зебби вчера вечером вытер меня насухо.

(И откуда у женщин эта потребность исповедоваться? Во всяком случае, это не мужской порок.)

– Вот как? Ну, я с ним поговорю.

– Джейкоб, ты сердишься.

– Не очень сильно, мы ведь вчера не знали про гигантских термитов, и твои распоряжения насчет охраны казались нам с Зебом нелепыми. Тем не менее Зеб пренебрег своими обязанностями.

– Я хотела сказать, ты сердишься на меня.

– За что? Разве ты его заставила насильно?

– Нет, он сам проявил инициативу: стоял с полотенцем наготове, совсем как ты обычно делаешь. Я прямо и шагнула в это полотенце, он меня в него завернул и вытер.

– Приятно было?

– Еще бы! Я плохая девчонка, Джейкоб, но мне это понравилось.

– Не напускай на себя, дорогая моя, никакая ты не плохая девчонка. Не в первый же раз он тебя вытирал.

– Ну… не в первый.

(Все бы им в содеянном признаваться, все бы им в грехах исповедоваться.)

– Убыло тебя от этого тогда или теперь?

– Да нет вроде.

– Я уверен, что нет. Послушай, дорогая: тебе двадцать девять, ну, максимум сорок два. Ты три раза была замужем по контракту, теперь замужем по старинке. В колледже ты только и делала, что подавала повод пересудам. Зеб твой старый приятель. Вы оба прошли огонь, воду и медные трубы. Милая моя, я с самого начала предполагал, как говорится, «худшее», хотя на самом деле это часто как раз лучшее.

– Но, Джейкоб, у нас ничего не было, не было! Ни теперь, ни тогда!

– Да? Ну что ж, кто не поддается соблазну, пусть пеняет на себя. Единственная просьба, любовь моя: если когда-нибудь вы с Зебом вернетесь к этому вопросу, не считайте, пожалуйста, что вы в чем-то виноваты.

– Но мы не собираемся!