– Леди Глэдис желает ехать на Землю и, возможно, даже не возвращаться. Это желание настолько противоречит тому, что пожелал бы космонит, что я подозреваю в нем твою работу над ее мозгом.
– Я даже не касался его, – сказал Жискар. – Очень трудно изменить человеческий мозг, находясь в клетке Трех Законов, потому что безопасность его находится в прямой зависимости от трудности.
– Так почему же она хочет ехать на Землю?
– Опыт на Бейли-мире сильно изменил ее точку зрения. У нее есть миссия – обеспечить мир в Галактике, и она горит желанием работать для этого.
– В таком случае, друг Жискар, не лучше ли тебе убедить своими методами капитана ехать на Землю сейчас же?
– Это вызовет трудности. Аврорские власти настаивают, чтобы мадам вернулась на Аврору, и лучше будет так и сделать, приехав хотя бы на время.
– Но это может быть опасным.
– Значит, ты все еще думаешь, друг Дэниел, что они хотят именно моего возвращения, потому что узнали о моих способностях?
– Не вижу других причин их настойчивости в отношении леди Глэдис.
– Похоже, что думать как человек – это ловушка. Становится возможным предполагать несуществующие затруднения. Даже если кто-то на Авроре и подозревает о моих способностях, я сотру эти подозрения. Бояться нечего, друг Дэниел.
И Дэниел неохотно ответил:
– Будь по-твоему, друг Жискар.
67
Глэдис задумчиво осмотрелась, небрежным жестом отослала роботов прочь.
Она смотрела на свою руку, сделавшую этот жест, словно видела ее впервые. Этой рукой она пожала руки каждому члену экипажа корабля, прежде чем сесть в маленький модуль, отвезший ее и Диджи на Аврору. Она обещала вернуться, и команда громко приветствовала ее, а Нисс прогудел: «Мы не улетим без вас, леди!».
Приветствия были ей очень приятны. Ее роботы служили ей честно, преданно, терпеливо, но никогда не приветствовали.
Диджи, с любопытством смотревший на нее, сказал:
– Ну вот, теперь вы дома, Глэдис.
– Я в своем доме, – тихо сказала она. – Этот дом стал моим с тех пор, как доктор Фастальф отписал мне его два столетия назад, но все-таки он мне кажется чужим.