— Ты прав. — Кашель начал со стоном выбираться из машины.

— Нет, я ничего не стану делать без вашего согласия! — крикнула Венди.

В обычной ситуации я бы ей не поверил, но она не дергалась и не вырывалась, будучи в состоянии сдержать свои эмоции, что свидетельствовало в ее пользу. Я отпустил ее руки.

— Если ты все испортишь, — сказал я, — клянусь, я готов всю оставшуюся жизнь потратить на то, чтобы придумать самую изощренную месть, а затем привести ее в исполнение. Я очень упрямый.

Венди кивнула и театральным жестом потерла запястья, но я промолчал. Она снова повернулась к рулю, и машина поехала дальше. Передвинув револьвер на живот, я открыл окно со своей стороны лишь затем, чтобы вдохнуть сухой разогретый воздух; мы въехали между двух рядов деревьев, по крыше и стеклам машины побежали тени. Венди ехала медленно и тихо. Неожиданно она вытянула вперед палец:

— Проход — там. Это называется «индейская тропа» — идите прямо на солнце. — Я потянулся к ручке. — Нет, подождите, — удержала она меня. Мы проехали еще примерно полкилометра. Она замедлила ход, но не остановила машину. — Ну давайте прыгайте, если кто-то нас слышит, пусть не знает, что я останавливалась.

Я кивнул, открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Нога угодила на угловатый камень, подвернулась, и я рухнул в дорожную пыль. Неплохое начало. Заднее колесо машины едва не размозжило мне пальцы. Я не успел вскочить настолько быстро, чтобы сержант не увидел своего бывшего подопечного, которого учил в том числе и выпрыгивать на ходу из автомобиля, лежащим в пыли после выхода из едва ползущего «матадора». Кашель воздержался от комментариев, но взгляд его был полон осуждения.

— Идем индейской тропой, — сказал я, показывая на солнце. — Тот пустой пистолет у тебя? — Он не удостоил меня даже кивком. — Ну тогда пошли, — бодро бросил я.

Мы маршировали минут двадцать. Впрочем, это трудно было назвать маршем — местность напоминала лунную поверхность, какой она могла бы выглядеть при наличии кислорода в атмосфере и растительности — канавы, ямы, кусты, перелески, а в них канавы, ямы и кусты. В такой местности легко расставить посты, легко организовать электронную сеть тревожных датчиков, легко разбросать мины и прочие ловушки; на такой местности легко все, за исключением, естественно, посадки пассажирского челнока весом в восемьдесят тонн. Мы передвигались со скоростью улитки именно из опасений, что приведем в действие сирену или пересечем луч лазерного датчика; кроме того, я поглядывал на небо, чтобы не угодить под этот самый садящийся челнок. Ни одной ошибки я не заметил — мы не производили шума, не вспугивали птиц, не разбудили часового и добрались до зарослей мексиканской лиственницы, за которыми посреди открытой со всех сторон площадки возвышался сарай, мрачное, солидное сооружение с въездными воротами с восточной стороны. С запада, видимо, были другие ворота, поскольку дорога, вместо того чтобы заканчиваться в сарае, уходила в него и выходила с другой стороны, чтобы в конечном счете замкнуться, описав петлю.