— Прекрасно! Но вот вам улыбнулась удача, и вы в состоянии позволить себе дом в десять комнат. Как вы собираетесь поддерживать в нем порядок?

— Как-как, найму прислугу, — нехотя ответил Конт.

— Отлично. Так все и поступают — нанимают прислугу. Но предположим, что вам и дальше везет в жизни и вы покупаете новый дом — в два раза больше прежнего. Потом, следующий — еще в два раза больше. Ну и так далее — каждый следующий дом в два раза больше предыдущего. И вы по-прежнему нанимаете прислугу. В два раза больше дом — в восемь раз надо больше прислуги. Вы понимаете?

— Почему в восемь-то?

— Когда размер увеличивается в два раза, объем вырастает в восемь раз. Следовательно и прислуги нужно в восемь раз больше. И в конце концов она, то есть, прислуга, попросту перестает пролазить в дверь. С утра перед вашим парадным крыльцом скапливается очередь из горничных, кухарок, мусорщиков и разных там водопроводчиков. Они стоят и ждут своей очереди, чтобы попасть в дом. Что делать в таком случае?

— Наделаю достаточно дверей — только и всего, — нашелся следователь. Но Марк был готов к такому ответу:

— Не сможете! У вашего дома не хватит стен, что бы пробить в них достаточно, как вы говорите, дверей. Ведь площадь стен, включая крышу и фундамент, увеличивается в только четыре раза, если дом увеличивается в два. Сколько б не было дверей — все равно, рано или поздно перед каждой будет стоять очередь из ваших слуг. Что прикажите делать?

— Можно часть из них поселить внутри дома. Пусть там живут и там же работают.

— Не выйдет! Раз они там будут жить, то и мусорить будут там же. Ведь им, как и вам, нужно есть, пить, справлять естественные потребности. Они заведут себе семьи, наплодят детей… И тогда вам понадобится новая прислуга, чтобы убирать за старой. Уяснили?

— Хорошо, положим вы правы, — в растерянности согласился Конт, — но что отсюда следует?

— Что следует? А то, что рано или поздно вы уже не сможете следить за домом, и дом придет в упадок. Существует некий предельный размер для вашего жилища. А человек только тем и занят, что беспредельно отодвигает границы своего мира. Это путь саморазрушения, самоуничтожения — вот к чему стремится человек!

— Не согласен, — покачал головою Конт, — вы жонглируете словами, как клоун шариками. Доказываете, что черное — это белое, и наоборот!

— Кстати о цветах, — встрепенулся Марк, — как по вашему, белое, перекрашенное в черное — это черное или, все же, белое, но перекрашенное?

— Болтайте, болтайте, — процедил Конт и стал быстро собираться, — мне пора идти. Было приятно с вами побеседовать. Да, чуть не забыл… — он остановился, раздумывая, — после Рибовски остались какие-то записи. Он писал по-русски, и мне в них трудно разобраться, поэтому, если вас не затруднит, взгляните… — и он выложил на стол стопку тонких, мелко исписанных листов. Затем встал, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу, одернул полы, внимательно осмотрел себя со всех сторон, и, видимо, остался доволен. —Я не прощаюсь, — сказал Конт и ушел.