— Да, вы правы.

— И эксперимент начался шесть лет назад?

— Да, конечно, ведь мальчику пять лет. А почему вы спросили?

— Старшие гомоиды ничего не знали о нем. Тот из них, с кем я разговаривал в пещере Южного Мыса, сказал, что последние шесть лет он не покидал пещеру. Я мог бы сообразить и раньше…

— Кто еще знал о том, что Альм-младший … ну… не совсем человек, скажем так?

— Только те, кто не мог не знать: Перк, его жена и Франкенберг.

— Но не вы…

— Нет. Перк доверил мне свою тайну уже после смерти.

— Признаться, я не совсем вас понял.

— Через неделю после его смерти я получила от него письмо.

— Письмо «до отмены»?

— Да, такое письмо, которое посылается автоматически, если адресат в течение определенного времени не отменит отправку сообщения.

— Понятно. Вы покажете мне письмо?

— Нет, я его сразу же стерла. Сами понимаете, почему…

— Что было в письме?

— Перка обложили с двух… нет, с трех сторон, если считать и вас. Но про вас он тогда не знал. Он боялся, что Абметов вот-вот пронюхает про Альма-младшего. Перк не хотел его отдавать. Третий гомоид, Антрес, подбирался с другой стороны… Потом в дело вмешались вы.

— Да, мы подключились несколько позже. А на чье стороне была Эмма Перк?

— Ни на чьей. Конечно, особой привязанности к мальчику она не должна была испытывать — ведь Альм-младший не был ее сыном. Но Эмма Перк не могла иметь собственных детей. Она вообразила себе, что имеет на ребенка больше прав, чем все остальные. Она боялась потерять его, боялась, что Перк сбежит от нее вместе с ребенком или, хуже того, отдаст мальчика Абметову для его опытов. Мне кажется, все дело в этом…

— Хорошо, — вздохнул я, — все равно, теперь это уже не имеет значения. Скажите, а о Лесли Джонсе Перк упоминал? Или о Сэме Бруце?

— Нет. А кто такой Сэм Бруц?