Виттенгер звонил два раза, интересовался, все ли у нас в порядке.

Наконец флаер коснулся посадочной площадки «Ламонтанья», я тайком вытер со лба холодный пот. Неужели пронесло, недоумевал я.

Перед дверью в номер, отведенный для Бенедикта, толпилось несколько человек. Среди них были Рунд и охранники. Катя пробежала мимо, я заметил на ее глазах слезы.

Из номера Бенедикта вышел Виттенгер и еще один человек, которого я видел впервые.

– Пошли ко мне, – буркнул инспектор и зашел в свой номер.

– Мне нужно переодеться…

– Закрой дверь… плотнее, – оборвал он меня на полуслове. – Бенедикт мертв. Отравлен.

Я покачнулся, пол куда-то пополз, рука вовремя нащупала кровать. Я сел. Совладав с нервами, спросил:

– Как это произошло?

– Не знаю. Экспертов у меня тут нет. Врач – ты его видел – сказал, что пока не определил источник цианида.

– Его отравили цианидом?

– Предположительно.

– Когда он умер?

Инспектор посмотрел на часы.

– Три – три с половиной часа назад. Ты в это время убегал от Рунда, мы тебе помогали. Тело обнаружили охранники. По их словам, со стороны казалось, что Бенедикт спит, перевернувшись на бок. На полу валялась банка из-под цитрусового сока и видеопланшет с каким-то текстом.

– Почему вы не сказали мне сразу?

– По-моему, ты и так был на взводе. Боялся, что не долетишь?

– Боялся, – признался я. – Поэтому просил вас записать наш разговор.

– Я так и понял.

– Где был яд?