― Подождите, пока не увидите его, Кристина, ― сообщила она. ― На нем есть вмятины, трещинки и кое-где краска. Но он потрясающий.

― Куда ты хочешь его поставить? ― спросил Нейт, легко управляясь с другим концом, его хромота уменьшалась с каждым днем.

― Прямо сюда.

Карли встала между кухонным столом и стеной, где он поместится и станет местом посадки для дюжины людей при помощи нескольких дополнительных стульев.

Кристина оглядела его хмурясь.

― Потребуется немного работы.

― Просто хорошая полировка, ― сказала Карли. ― Шрамы – это его история. Он выглядит так, как будто заслуживает хороший дом, вы так не считаете?

― Вношу стулья!

Они появились впереди Брук, два, составленных вместе и возвышающиеся над ее головой. Она похудела на пять килограмм теперь, когда снова ходила. Она перестала принимать антидепрессанты и выглядела счастливой. Она умело обращалась с валиком для краски вместе с Карли пару раз на прошлой неделе и проявила неожиданный интерес в езде на велосипеде, с тех пор как стала болтать с парнем, который прицепляет свой байк к лестнице. Брук опустила свою ношу и посмотрела вокруг на составленные коробки и россыпь меблировки.

― Ты уверена, что хочешь здесь устроить сегодня вечером ужин?

― Пока никто не начнет вспоминать о катастрофе с лазаньей, ― усмехнулась Карли. ― Эта уже готова и лежит в морозилке у Кристины.

Не было никакой официальной описи деятельности Стюарта на потолке и никаких похорон, чтобы отметить его уход. Кузен из Аделаиды организовал транспортировку тела по стране для погребения. Карли не подписала карточку, которая ходила вокруг: она написала свое имя аккуратным, четким почерком в верхнем левом углу, как в начале списка. Может, думая, что должны поместиться все имена, или, может быть, потому что никто, казалось, на самом деле и не знал его, другие жильцы последовали ее примеру и, когда они закончили, там оказалось пять колонок имен. Карли к тому времени уже знала, к кому он наведывался ночами, знала также, что он предал их всех.

Пользуясь предлогом, что ей нужно уладить дела с квартирой, Карли позвонила кузену. Ей было нужно задать только несколько вопросов, прежде чем Фил Мэйберри начал рассказывать о родственнике, с которым не разговаривал три года, может быть, чувствуя ответственность в том, чтобы предоставить какое-то объяснение необычной смерти Стюарта.

― Я продолжаю думать, почему он оказался там, на потолке, ― сказал ей Фил. ― Он всегда был странным парнем.

Стюарту было пять, когда его родители, стремящиеся к достижениям, развелись и начали длинную битву за опекунство над их единственным ребенком. Он видел своего кузена раз в год – тихого, тщедушного, занудного ребенка на больших, шумных семейных сборах.