– У мальчика отсутствуют голосовые связки, – произнес он тихо и поспешно снова наполнил рюмки, себе и мне.

Я старался держать себя в руках и выказывать волнение л ишь настолько, насколько это приличествует новоиспеченному папаше. И мне пришлось немножко вспомнить свои былые актерские способности.

– Отсутствуют? – проговорил я дрожащим голосом.

Он с сожалением посмотрел мне прямо в глаза.

– Точно, отсутствуют, Петер. Рука моя дрожала, когда я опрокидывал в рот рюмку. И эту дрожь мне вовсе не нужно было разыгрывать.

– Как такое возможно? Он пожал плечами.

– Не имею понятия. Отсутствуют – и все тут. Ни малейшего намека на связки.

Я поставил рюмку и уставился на доктора невинными глазами.

– Этого я не понимаю, доктор. Вы ведь сказали, что ребенок пел, так ведь? А тогда… Если у него нет голосовых связок… Вы это понимаете?

Он глубоко вздохнул и покачал головой.

– Если бы я понимал. Черта с два я понимаю! И надо же, чтобы такое случилось именно с вашим ребенком!

– Что же, собственно? – спросил я в отчаянии.

– Если бы я знал! – взорвался он. – Ни черта не знаю! У ребенка нет голосовых связок, а он все-таки поет. Представьте себе только!

– Вы не могли бы рассказать подробнее? – спросил я спокойно.

Мое неожиданное спокойствие отрезвило его.

– Простите, Петер, – сказал он и допил свою рюмку. – Я ужасно нервничаю, если чего-то не понимаю. А ваш сын – это живая загадка. Послушайте меня. Итак, у него нет голосовых связок. Вы знаете, что у него вместо них? Вы не поверите. Система свистков.

– Что такое?

– Система свистков? Как в органе. Тонкие трубочки, а в них – косточки-свистки. Когда я заглянул внутрь, то подумал, что это мне снится.

– Боже мой! – простонал я. – Боже мой!

– Не отчаивайтесь так, Петер. Это куда лучше, чем если бы он был немым.