Он заказал себе два самых миниатюрных магнитофона, какие только научились делать в Японии. И не расставался с ними, закамуфлировав один под сигаретную пачку, а другой под зажигалку. «Жуков» натыкал во все пиджаки и куртки на случай, если его выдернут не из дома и срочно.

«И ведь что ценно, — рассуждал Шайтан, — о чем бы ни говорил Высокий Шеф, уже само то, что он говорит со мной, вором, — это компромат. Останется только хорошо припрятать кассету — и все, он у меня на крючке, а жизнь — в безопасности, вся охрана Кремля будет с меня пылинки сдувать».

Так думал двадцать второго августа лидер новой тверской группировки Тихон Петрович Скобяков, сорок второго года рождения, трижды судимый, нигде не работающий имеющий клички Чума и Шайтан, окончание последнего срока 13 ноября 1988 года.

Глава пятая

Глава пятая

Майкл позвонил в девятом часу утра. И не по телефону, а в дверь. Он не извинился, кажется, даже не поздоровался. Он был крайне взвинчен и начал с места в карьер:

— Это беда, Белка, это беда. Свари мне кофе и слушай очень внимательно. Это беда.

У Майкла для определения жизненных трудностей существовало два термина: головная боль и беда. Первый означал проблему неприятную, сложную, но вполне разрешимую. Второй мог относиться к катастрофе, провалу, разорению, попыткам прошибать лбом стену — словом к проблеме практически неразрешимой.

Майкл сел, достал пачку своих неизменных югославских сигарет «Дойен», взятых по дешевке из оптовой партии еще чуть ли не год назад, и, закурив, произнес:

— Вчера я дозвонился до Колича. Ну, Колича ты знаешь. Колич связался с Патлатым, объяснил ему важность момента, и Патлатый принял меня лично. Патлатый — не вор в законе, но очень сильный авторитет из новых. Я его и видел-то до этого всего два раза. И вдруг такая честь.

Майкл помолчал, нервно затягиваясь, и еще несколько раз пробормотал:

— Беда, беда.

— Слушай, ну что ты заладил одно и то же! Ты объясни. На вот твой кофе. В чем беда-то?

— В чем беда? — переспросил Майкл, словно Белка задала какой-то неприличный вопрос. — А в том, что Патлатый, оказывается, знал об этом убийстве. Он и клюнул-то на ключевое слово — Старица. Не каждый же день в тихом уездном городке башку разносят из крупнокалиберного оружия. Патлатый при мне связался с Шайтаном — лидером тверской группировки и спросил, какие новости по старицкому делу. И новости оказались страшненькие. Ментовская версия этого убийства такова: на нашего Мишку случайно (то есть по ошибке) или с целью ограбления напали двое или трое боевиков Шайтана на восьмом километре шоссе Старица — Гурьево. Мишка ершился, сопротивлялся, все мы знаем, драться он умел. Вот и довыеживался. Труп обнаружил наутро местный тракторист. Протокол обследования места происшествия составлял начальник местной оперативной группы Старицкого РУВД. Фамилии в деле фигурируют. Далее дело, передали — задумайся на секундочку — Тверскому РУОПу. Понимаешь, да? Региональному управлению по борьбе с организованной преступностью. Почему, с какой стати? Дальше больше… Ввиду московской прописки погибшего дело начинает вести Петровка. Это уже полный бред. Но самое интересное впереди. Шайтан клянется, — а он Патлатого обманывать не станет, это точно, — что никакого отношения его ребята к этому убийству не имеют. В тот день бойцов там и близко не было. Бакланы на такую мокруху не идут а какой-нибудь Ванька-крестьянин — тем более.