Приказ военному министру можно было отдавать прямо из Круглого зала, воспользовавшись ожившим телефоном. Воннел включил динамик, и потому, его разговор с военным министром транслировался с помощью усилителей для всех. Команда была дана, и члены Совета отчасти успокоились, так как привыкли считать, что нажатие одной кнопки, один телефонный разговор или даже само принятие решения уже снимает проблему: нет в стране ни паники, ни волнений, ни опасности забастовки — ничего нет! Тишина в стране! Покой и благодать! Приказ отдан…

Затем члены Совета сменили позы, скинув с себя, как слишком узкие пиджаки, напряжение, но почувствовали при этом, что легкость не пришла, так как сорочки тоже не были просторными, а воротнички сдавливали шеи. Оставалась «проблема Дорона», она вновь вышла на первый план, и все посмотрели, как по команде, на генерала.

«Пора! — в ту же секунду подумал Дорон. — Ни в коем случае нельзя отдавать инициативу в чужие руки!» Приняв такое решение, он, однако, еще несколько мгновений молчал. Медленно повернув голову в сторону Воннела, он даже слегка приоткрыл рот, но комок вдруг закупорил ему глотку. У Дорона теперь был только один настоящий враг на всем белом свете, но самый сильный и могущественный: он сам. И в борьбе со своей собственной нерешительностью и страхом он не мог рассчитывать ни на деньги, которые у него были, ни на верных людей, наемных убийц, шантаж и угрозы. Один на один. Дорон против Дорона. Ум против глупости. Страх против смелости. Уверенность против нерешительности…

Сознание генерала на какое-то мгновение помутилось. Он вдруг почувствовал, будто проваливается в бездну, как это бывает в кошмарном сне. Но тут раздались слова, произнесенные чьим-то размеренным и спокойным голосом:

— Господин министр, пригласите сюда президентов.

Дорон обвел присутствующих мутным взором. На лицах королей было откровенное недоумение, но взгляды их казались прикованными к Дорону. «Это я сказал?!» — с ужасом и одновременно с чувством облегчения подумал Дорон.

Воннел был растерян, но короли уже надели на себя каменные маски.

— Я должен повторять, господин министр? — четко произнес Дорон.

Воннел осторожно выскользнул за дверь. Несколько минут в зале стояла тишина, нарушаемая лишь шипением кондиционных установок. Дорон позволил себе встать с кресла и медленно пройтись вдоль стола и обратно. При этом он заложил руки за спину, и каждый из королей получил возможность заметить его высоко поднятую голову. Наконец дверь открылась. Появился Воннел во главе невиданной процессии. Вошли пять президентов, пять совершенно одинаковых людей, имеющих каждый свое собственное выражение на лице. Членам Совета могло показаться, что это ожили фотографии какого-то великого актера, изображающего на страницах иллюстрированного журнала свои мимические способности.