Ганс метнулся к тумбочке, вытащил мятый конверт с деньгами – теми, что остались после покупки «Хонды». Жидковатая пачка зеленых бумажек легла перед ним на стол. Маловато, да... Впрочем, этого хватит, чтоб расплатиться с пацанами. Расплатиться за ту простую услугу, которую им предстоит оказать Гансу.

Он судорожно смял купюры в своей мощной пятерне. Потратить эти крохи и получить сто пятьдесят тысяч – выгодная математика.

«Все сделаю. На кровь пойду. Ничего не испугаюсь, – думал он, подбадривая самого себя. – Терять нечего, все уже потеряно. Эта больничка еще про меня вспомнит...»

Мысль, созревшая в голове Ганса, была очень дерзкой и рискованной, но верной. Так он думал.

* * *

Стояла глубокая ночь, город зябко ежился под струями проливного дождя. Грязная вода пузырилась на асфальте, кружилась в водоворотах и неслась по обочинам улиц, падая в решетчатые люки и канавы.

Кто-то уже видел сны, кто-то бездумно пялился в темноту, слушая шум дождя, кто-то досматривал фильм по телевизору.

Шамановский не спал. Он не мог расслабиться и уснуть, хотя уже влил в себя полбутылки джина. Он то хватал какой-нибудь справочник и принимался лихорадочно ворошить страницы, то бросался за стол, закапываясь в хрустящие рулончики факсов, то начинал вычерчивать на обрывках бумаги какие-то вычисления.

Он не мог успокоиться. Его мысль уже была в будущем, до которого никак не могло добраться тело сквозь медленное, вязкое время. Каждая его частица жила ожиданием грядущей радости, счастья, покоя. Впереди была новая жизнь. Впрочем, скорее хорошо забытая старая.

Дождь, кажется, стихал. Шамановский остановился перед стеклом, освещенным изнутри мягким зеленоватым сиянием. Он смотрел в пустые открытые глаза женщины, которую до сих пор любил – страстно, самоотверженно, до слез, до боли в сердце.

Сейчас он не видел, что этой женщины нет, что вместо нее лишь мертвая голова, аккуратно отсеченная от тела и помещенная в пузырящийся зеленоватый раствор.

– Потерпи немного, моя девочка, – шептали его губы. – Подожди, осталось совсем немного нам мучиться. Мы еще обнимемся, мы еще наговоримся вволю. Столько всего было, столько нужно тебе сказать...

Что-то необычное происходило сейчас в его мыслях. Что-то виделось ему, яркие картины представали в его воображении.

Содрогалась земля, рушились скалы, кипела вода, в которую стекала ослепительная лава, и били грохочущие молнии. И лишь крошечные живые частицы плавали в этой воде, жалкие создания, не умеющие даже видеть.

Но они соединялись, росли, тяжелели, начинали двигаться самостоятельно, а не по воле течений. И вот уже кто-то из них выползает на сушу, обретая глаза, лапы, зубы. Вот и первый живорожденный детеныш, а там и первый обломок ветки, которым сбит плод, первый камень с острым зазубренным краем. И вот уже по земле идет человек...