— Не накаркайте, — с опозданием посоветовал Гроссман.

Чему роботы не обучены априори, так это действовать сообща. Выстроить их в ровные шеренги можно только вдоль стены либо рва. В толпе себе подобных они здорово смахивают на людей, а если их больше тридцати и они находятся на ограниченном пространстве — то на людей опасных. По просьбе Гроссмана робототехник приказал роботам не двигаться без команды. Роботы замерли, кто, где стоял.

— Головой можно вертеть, — уточнил приказ Гроссман, — в мою сторону. И верхними конечностями, — добавил он через паузу.

Уточнение было передано по адресу, сорок пар окуляров уставилось на моего партнера. К ним добавились три пары глаз. Я смотрел на роботов, на Гроссмана я уже насмотрелся.

— Если я скажу что-нибудь, на ваш взгляд, им непонятное, — обратился он к робототехнику, — прервите меня.

— Они должны вас слушать?

— Да, конечно. Прикажите им выполнять мои указания.

Робототехник испуганно оглянулся на Фиша. Тот поинтересовался, не выходим ли мы за рамки наших двусторонних соглашений. Получил отрицательный ответ. На мой вопрос, нужно ли вести протокол, Гроссман не отреагировал. Голосом лейтенанта, которому доверили командовать дивизией, он обратился к роботам:

— Слушайте меня! Я держу в руках два шара, белый и черный…

Так оно и было: в левой руке он держал черный шар вроде бильярдного, в правой — тех же размеров белый.

— …один шар я кладу в карман…

Спрятав шары за спиной, он несколько раз поменял их местами, затем сунул один из них в правый карман, другой тайком сунул мне. Считалось, что роботы не видят, у кого какой шар остался. (Кому любопытно: себе он оставил черный.)

— Теперь выполните команду номер сто.

— Уже была, — подсказал робототехник.

— Отменяю приказ выполнить команду номер сто. Выполните команду номер…

— Пи, — подсказал я.

— …миллион!

— Ого, — сказал робототехник.

Гроссман молниеносно вбил в компьютер следующий текст: