Официантка чистых британских кровей, румяная и светловолосая, встретила меня широкой улыбкой.

— Что вам предложить? — спросила она с дивным акцентом. Я пробежал глазами меню и, чтобы не выбиваться из общего колорита, заказал себе пиво и jacket potatoe & cheese.[12] Устроившись в темной нише за баррикадой из старых декоративных бочек, я принялся за еду, краем глаза следя за повтором матча по регби на большом настенном экране. Меня развеселил весь этот маскарад. Как ни крути, а Английский бульвар совсем рядом…

Когда официантка подошла ко мне забрать пустую тарелку, я попытался расспросить ее:

— Скажите, пожалуйста, вы знакомы с Жераром Рейнальдом?

Она нахмурилась:

— Вы полицейский?

— Журналист, — солгал я. — Полиция с вами уже говорила?

— Нет, никто не говорила. А разве это не тот тип, которого арестовали на прошлый неделя?

Я кивнул. То, как она произносила «р» и путала мужской и женский род, просто очаровывало.

— Да, он заходил сюда время от времени. Мы с ним толком никогда не разговаривали… Но что-то мне не верится, что он мог устроить теракт. Он выглядел приличным человеком. Когда я увидела по телевизору его фотографию, глазам своим не поверила!

— Он приходил один?

— Да, всегда один. Как и вы, садился в этот угол. И болтливым его не назовешь. Скорее застенчивый…

— И вы не замечали за ним никаких странностей?

— В каком смысле?

— Не знаю… Что-нибудь в поведении…

— Нет, ничего такого. По телевизору сказали, будто он… schizophrenic, но он вовсе не казался сумасшедшим. Разве только немного застенчивым. А вы из какой газеты?

— С телевидения, — ответил я непринужденно.

Мой ответ, похоже, ее удовлетворил, и она ушла с улыбкой. Я оставил ей чаевые и вышел на улицу.

Я провел остаток дня, блуждая по старому городу, засунув руки в карманы, словно, болтаясь по тем же улицам, что и Рейнальд, я мог приблизиться к нему, лучше его понять. Почему человек, с которым у нас было столько общего, заложил эти бомбы? Разве можно отыскать ответ на улочках Ниццы? Или частица его души все еще где-то в этих местах? Смогу я, способный читать чужие мысли, что-нибудь найти здесь, на тротуарах, по которым он столько раз бродил?

Я сам себя не узнавал. Апатия первых дней, вызванная нейролептиками вялость, страх, нерешительность ушли в прошлое. Я стал другим человеком. В поисках себя я в конце концов начал творить себя сам. Только никак не мог привыкнуть к тем врожденным навыкам, которые проявлял с самого начала этой истории. Как я ушел от погони в Дефанс, потом скрылся на машине своего начальника, взломал замок, дал в нос адвокату, как с непривычным упорством вел это расследование… Словно в меня вселился призрак из прошлого: оказывается, я умел делать гораздо больше, чем мог предположить, и постепенно во мне крепла уверенность, что всему этому есть разумное объяснение. Что-то в моей прошлой жизни подготовило меня к тому, что происходило сейчас. Я даже стал подумывать, а не был ли я прежде полицейским или бандитом… Что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, я был уверен, что не в патентном бюро научился водить машину, как пилот гонки «24 часа Ле-Мана», или наносить прямой удар правой!