— Ты… Ты… Какая же ты… — запинался я, не зная что и сказать.

— Ну, что «какая»? Какая есть!

— Ты мне лгала. Использовала меня как инструмент, как отмычку, а теперь, когда я тебе уже не нужен, то выбросила… Тогда, когда мы с тобой… Ну, после метро… Ты тоже?..

— Нет, это была правда!

— Не верю. Я теперь тебе ни в чем не верю. Ты постоянно притворялась, и всегда врала мне. Может, на тебя и раньше никто не нападал?

— Я думала ты — мужик, а ты…

— Я тоже думал, что я мужик, а оказывается я — ключ, для вскрытия чужих замков! Может, и ту бабку ты специально подослала, мне ногу пропороть, чтобы потом затащить меня сначала к себе домой, затем к себе в кровать, а затем…

— А зачем бы я тебя по больницам, по моргам разыскивала? Зачем бы я тебя вытаскивала из той подмосковной больницы, где ты тихо помирал, и сюда перевозила? Зачем бы я оплачивала…

— Я не верю, что ты меня искала по больницам! А если даже и так, то с какой-то еще неизвестной мне целью! Ты ничего не делаешь просто так, всегда только используешь других, и всегда играешь разные роли. Тебе надо сниматься в кино. Или выступать в стриптизе, а лучше — в пип-шоу! Большую популярность будешь иметь!

Я никогда раньше не видел, чтобы лицо женщины так быстро и резко менялось. Выражение глубокой обиды, вдруг сменилось гримасой отвращения, и последовал звонкий удар пощечины. На моей щеке возник сначала белый, а затем, очень быстро, пунцовый отпечаток четырех длинных женских пальцев. Чего угодно, но такая эмоциональная реакция с ее стороны была для меня совершенно неожиданной.

— Ты, просто дурак, — тихо сказала она.

— Да, я просто дурак, что попадался столько раз. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Уходи. Совсем уходи.

Эти слова я говорил уже в пустоту. Она меня не слышала, а быстро направлялась к выходу из парка, в сторону своей машины. Я остался один. Совсем.

30

30

Четырнадцатое июля. Наконец-то я вышел на работу. Врач сказал напоследок, что мне еще очень крупно повезло, и я до чрезвычайности быстро поправился. Велел зайти через месяц и обещал еще, что потом память может вернуться ко мне полностью. Но я вот только не вполне уверен, хочу ли я этого.

Тот некролог — свернутый в трубочку лист бумаги формата «А0» — совершенно случайно я увидел на шкафу в приемной дирекции. Его просто забыли выбросить, поле того, как он отвисел свой положенный срок.

Под большим черно-белым портретом Аргедова простирался обширный блок текста. Видимо предполагалось, что кто-то будет долго его читать. Текст оказался слащав, излишне многословен, глуп и лжив. Статья целая. Интересно, кто же все это написал?