— Я могу это взять?

— Конечно. Будь осторожна, дитя мое, и помни: отец не в силах предупредить тебя обо всех возможных несчастных случаях. Неуязвимость полагается только супергероям. Крокетный финал еще не выигран, и в ближайшие двадцать четыре часа может произойти все, что угодно.

Я поблагодарила ее за добрые слова, взбила ей подушки и удалилась.

— Неандерталец в защите? — переспросили Обри и Альф, когда я застала их за отрабатыванием очередного приема во время тренировки.

Они грозились уволить меня, если я не поделюсь своими замыслами.

— Конечно. Любая команда готова выложить миллионы, лишь бы заполучить к себе неандертальца, но те просто не идут.

— Они уже согласились. Ты не можешь им заплатить, и я совершенно не представляю, как они будут играть в одной команде с людьми. Сдается мне, они образуют собственную команду внутри нашей.

— Мне все равно, — сказал Обри, опираясь на молоток и обводя рукой команду. — Я обманывал себя. Биффо слишком стар, у Пачкуна проблемы с алкоголем, а Змей психически неустойчив. Джордж в норме, да и я собой владею, но у «Громил» новые молодые таланты. И они выпустят на поле таких, как «Костолом» Макгад.

Буженэн не шутил. Таинственный доброжелатель (вероятно, «Голиаф») снабдил «Громил» огромной суммой. Теперь Редингская команда могла купить кого только ни пожелает. «Голиаф» не полагался на удачу в своем стремлении помешать Седьмому Откровению исполниться.

— Но благодаря пяти неандерам мы по-прежнему в игре?

— Да, — улыбнулся Обри, — мы по-прежнему в игре.

По дороге домой я заехала к маме под предлогом перебазирования Гамлета и дронта к Лондэну. Мама обнаружилась на кухне вместе с Бисмарком, который, похоже, рассказывал ей какой-то анекдот.

— И тут белая лошадь говорит: «Что, Эрих?»

— О, герр Би! — воскликнула мама, хихикая и хлопая его по плечу. — Вы такой остроумный!

Тут она заметила меня.

— Четверг! С тобой все в порядке? По радио упоминали о каком-то несчастном случае с роялем…

— Со мной все в порядке, мам, честное слово, — ответила я и холодно посмотрела на прусского канцлера, который, как мне казалось, играл чувствами моей матери. — Добрый день, герр Бисмарк. Значит, вы еще не решили проблему Шлезвиг-Гольштейна?

— Все еще дожидаюсь датского премьер-министра, — ответил Бисмарк, вставая поприветствовать меня, — но начинаю терять терпение.