Наши герои ехали на осликах, милых кротких созданиях с узкими мордочками и длинными ушками, что неторопливо трусили по успевшей уже высохнуть под весенним солнцем дороге. Шаг их был преисполнен некоего благоговейного трепета и крайнего внимания, оказываемого седокам. Видимо, умные животные понимали, что везут не каких-то там школяров-недоучек, регулярно производимых Пражским университетом, но ученых мужей, склонных к созерцательному образу жизни, а потому не терпящих тряски. Изредка один из осликов останавливался около роскошных репейников, только-только зазеленевших у края дороги. Тогда сидящий на нем путник легонько ударял ногами, обутыми в сапоги, по округлым бокам осла, и тот, недовольно прядая ушами, устремлялся далее прочь от репейника, представлявшегося сладким угощением лишь таким кротким тварям, как ослики.

Одному путнику на вид было уже более пятидесяти лет, его аккуратно подстриженная небольшая борода уже серебрилась сединой, что делало мужчину похожим на благообразных библейских мудрецов с полотен фламандских живописцев, ставших с недавнего времени столь модными в Европе. Мантия мужчины была оторочена мехом, а на голове красовалась маленькая меховая шапка, укрывавшая от ветра голову с начавшими еще в юности удлиняться залысинами, делавшими более обширным и без того высокий лоб. Зоркий взгляд из-под очков скользил по открывавшимся путнику красотам местного пейзажа, достойного кисти самых великих живописцев. Так как дорога наших путников лежала на север, то красивые долины, представшие их восторженным взорам, оттенялись горным хребтом, вместилищем богатств Чехии, коими она так знаменита. Хоть мужчина и выглядел очень уверенным, однако внимательный Читатель, верно, подметил, что сидел он на ослиной попоне весьма неустойчиво, видимо из-за большей привычки к кабинетному креслу.

Что ж, пора нам представить его. Это не кто иной, как библиотекарь самого чешского короля Рудольфа II, Платон, прозванный Пражским за то, что родился и вырос в сем славном граде, да и, по собственному честному признанию Платона, никуда далее Нуслей не ездивший. Всю свою сознательную жизнь просидел Платон в библиотеке, сначала как ученик старого библиотекаря, а затем и сам стал библиотекарем и хранителем несметных фолиантов и манускриптов, собранных во дворце Рудольфа II. Чрезвычайно начитанный, он предпочитал сохранять свою мудрость в себе, не высовываясь и почти не встревая в ученые споры, коими так славен двор чешского короля, собравший в последнее время практически всех хоть сколько-нибудь значительных чародеев, магов, волшебников и оккультистов Европы, сбежавшихся под крылышко Рудольфа, тем более что во всех остальных местах на них велась охота и травля Священной инквизиции, столь усердно отправлявшей на костер людей, интересующихся магией, что скоро уж, кажется, наука эта совсем вымрет, уступив место схоластике.