— Это кто сказал? — спросил изумленный Цест.
— Я, — уронил Лайам, потом рассмеялся. — Почерпнул эту фразу из «Политических реалий» Саллюста. Вам не мешало бы прочесть эту книгу. Чтобы иметь противоядие от сладкоречивого чтива.
— Хм… Наверное… Я ее отыщу.
Цест уставился в пол, потом встрепенулся.
— Ах да, я чуть было не забыл! Отец мой сейчас беседует с леди Уорден. Она интересовалась, нельзя ли ей с вами поговорить?
— Можно, — кивнул Лайам, и Цест поспешил откланяться.
— Я прикажу слугам подать вам завтрак.
В дверях он приостановился и пробубнил, запоминая: «Саллюст!»
Завтрак доставили прямо в гостиную, позже туда же пришла и Уорден. Успевший плотно перекусить, Лайам шуганул с принесенного слугами столика Фануила и, вежливо приподнявшись, указал гостье на стул.
Глаза каменной леди опухли, под ними набрякли мешки. Усаживаясь, она морщилась, поглаживая искалеченную руку. Ее помятая клетчатая туника была забрызгана грязью. Какое-то время в гостиной царило молчание, потом спохватившийся Лайам предложил гостье вина.
— Нет, благодарю, — рассеянно отказалась та и вдруг подалась вперед, словно только теперь вспомнив о цели визита. Порывшись в поясном кошельке, она вынула из него Панацею. — Король просит вас вернуть герцогу эту вещь.
Лайам, поколебавшись, принял флакончик.
— По чести сказать, — продолжала Уорден, — это распоряжение королевы Иэрне. Король… о боги!.. король совсем плох…
Лайам вскинул голову. Уорден, потирающая глаза здоровой рукой, походила на обиженного ребенка.
— Но ведь он выздоравливает, не так ли? — Лайам хорошо помнил, какое облегчение он испытал, приложившись к магическому пузырьку. — Снадобье не могло не сработать! Ему уже лучше, да?
Уорден потупилась, мотнув головой.
— Он скоро умрет. Через несколько дней, а может быть, и часов…
— Это нелепо! — Лайам резко встал, опрокинув стул. — Это какая-то ерунда! Снадобье, оно… оно ведь должно…
Он осекся.
— Оно исцеляет лишь раны, — глухо сказала Уорден. — Возможно, болезни тоже — откуда нам знать? Однако ему не дано спасти человека, умирающего от яда.