Ему отчаянно захотелось броситься к герцогу, хлопнуть его по плечу, пожать ему руку или как-то иначе выказать свой восторг. — Ха!

Он вцепился в прутья решетки и с радостным воплем затряс их.

Светильник, зацепившийся за рог твари, не только не угас, но разгорелся сильнее. Герцог снял шлем, и Лайам затих, увидев, насколько он мрачен. Веспасиан быстро осмотрел камеру, скользнул взглядом по Фануилу, по туше демона, по скорченной фигурке Аспатрии. Он словно бы что-то искал. Наконец, глаза его, дрогнув, остановились на черном от крови кинжале, зажатом в руке Райса. Опустившись на колени, Веспасиан стал разжимать пальцы спящего.

«Фануил, немедленно уходи!» — приказал Лайам.

«Что происходит, мастер?»

Коротким умелым ударом герцог перерезал родичу глотку и прямо через пентаграмму потянулся к Аспатрии.

«Уходи! — Лайам вдруг вспомнил, что Фануил ничего здесь не видит и потому беспомощен, словно слепой щенок. Он, растерявшись, сморгнул, но этого мига хватило, чтобы обмен зрениями состоялся. — Уходи! Быстро! В трубу!»

Он все смотрел и смотрел в черноту коридора, пока до него не донесся топот ног и гул голосов. Затем под мрачными сводами раскатился зычный голос Веспасиана:

— Всем стоять! Ни шагу дальше! Вон из подземелья! Все вон!

Лайам отпрянул от двери, заслышав вдали тяжелую мерную поступь. Шаги приближались. Он вздрогнул, коснувшись лопатками холодной тверди стены.

20

20

Прижавшись спиной к холодной стене и приняв боевую стойку, Лайам ждал, когда откроется дверь. Он не думал, что сумеет выстоять против Веспасиана. Герцог крупнее, сильнее, при нем меч и кираса, но шанс продержаться какое-то время у Лайама все-таки был. Участь Аспатрии или Райса мало его привлекала.

«Он не может не знать, что мне все известно. Он видел Фануила. Он знает».

Вопрос был в том, что он решит. Человек, хладнокровно перерезавший глотки спящей женщине и своему кузену, вряд ли остановится перед тем, чтобы уничтожить единственного свидетеля его злодеяния, который к тому же не сват ему и не брат.

Герцог глянул на Лайама и брезгливо скривился, брови его сошлись к переносице.

— Полноте, господин Ренфорд, я ничего вам плохого не сделаю, — он говорил и держался, как отец-командир, вдруг обнаруживший, что один из его бойцов трусоват.

— У меня есть причина для опасений, милорд, — спокойно ответил Лайам, не меняя позиции. Покровительственного отношения к себе он не терпел. И не очень-то верил в благожелательность отцов-командиров.

Раздраженно хмыкнув, Веспасиан бросил меч на пол.

— Возьмите, — приказал он. — Я не собираюсь вас убивать. Я пришел с предложениями.