— Я не пью… — и пошла прочь.

Опрокинув стакан, и закусив селедочкой с лучком, Павел проворчал:

— Завтра докладную накатает…

Димыч проговорил благодушно:

— Пусть катает… Строго говоря, ты не на работе пьешь. Во-первых, мы на улице сидим, а, во-вторых, рабочий день давно кончился, — и Димыч принялся разливать по третьей, подняв стакан, сказал: — Давайте выпьем за инертность нашего мира. Вот Пашка выдернул жирный кусок из одних пастей, но он тут же попал в другие. Так что, статус-кво сохранилось…

Павел проворчал:

— Те хоть не гонялись за мной по тайге, и по городу… Так что, заслужили…

Они сидели, попивали пивко, со смешком вспоминали перипетии бурного лета для Генки, оказавшемуся в стороне от схватки. Вечер был замечательно теплый, и даже пацаны, носящиеся по стадиону оравой за мячом, не мешали отдыху.

Вдруг Димыч, глядя поверх плеча Павла, проговорил тихо:

— Паша, у тебя наган при себе? Вечер визитов, что ли…

По аллее медленно плыл здоровый, как крейсер, "Мерседес". Вот он плавно подплыл, остановился, почти ткнувшись передним бампером в Генкин "жигуленок", открылась не дверца, но дверь, и оттуда вылез Комаревский, собственной персоной. Легко взбежал по ступенькам, и, забыв поздороваться, присел на парапет.

Димыч неприветливо проговорил:

— Водка кончилась, но мы можем и пивка налить…

— Спасибо… — машинально обронил Комаревский.

Димыч радостно вскричал:

— Брезгуют с нами плебеями, плебейское пивко пить!

Комаревский проворчал благодушно:

— Не хами, подполковник, я по делу…

— Ба, уже знает, что я подполковник… — протянул Димыч. — А ведь я только сегодня звездочки получил…

Павел радостно вскричал: