Высокий импозантный дворецкий, который вчера вечером прислуживал доктору Хавелоку, медленно прошелся по холмам усадьбы, стуча в небольшой ручной гонг. Все группы проследо­вали за ним на плоскую прогалину, где прислуга на нескольких столах накрыла прекрасный обед. Должность камердинера при собственном «муже» ловко снижала ее статус до уровня слуг — неожиданное преимущество при сборе разведывательной информации, за которое она — хотя и с неохотой — была благодарна Веллингтону. Она имела возможность спокойно и не вызывая излишнего внимания циркулировать в толпе муж­чин, пивших виски и закусывавших бутербродами.

К сожалению, ни один из этих разговоров не показался ин­тересным: в основном речь шла о текущих спортивных собы­тиях, восхитительных развлечениях Первой Ночи или плачев­ном состоянии империи — обычные темы в любом мужском обществе.

Гонг, собравший их всех вместе, зазвенел еще раз. Элиза до­пила свой бокал шампанского и с безразличным видом отста­вила его в сторону, чтобы слуги убрали его. «Все это детали одного и того же фасада», — попробовала она успокоить себя, хоть это и не слишком помогло. Вся компания сейчас двинулась дальше для послеобеденных развлечений, но Элиза вернулась к месту, где ждала группа Дивейна, ряды которой, похоже, поре­дели. Она остановилась, глядя, как другие группы расходятся.

—   Гиацинт, — рявкнул Веллингтон, — если то, что ты за­была здесь, менее ценно, чем Священный Грааль, то давай уже, двигай вперед!

«Все это детали одного и того же фасада», — вновь поду­мала Элиза, но теперь эта мантра сработала еще хуже.

В течение следующего часа загонщики не подняли из кустов ни одной птицы, и даже лорд Дивейн опустил свое ружье. Он закурил свежескрученную сигарету и огляделся по сторонам. Похоже, у других групп дела шли не лучше; многие охотники прикладывались к своим походным флягам, а это свидетель­ствовало о том, что они ожидают, когда им будет предложена какая-то новая игра.

—   Ваша жена — чертовски красивая женщина, Сент-Джонс. — Взгляд лорда осматривал Элизу так, будто это бы­ла витрина в музее. — И я понял вас, когда вы не захотели предоставлять ее всем во время вчерашних вечерних забав. Впрочем, когда вы станете членом братства, она будет счи­таться частью общества и ею придется делиться.

Веллингтон прикоснулся к ее лицу и провел пальцем по ще­ке Элизы с видом собственника дорогой вещи, чего она не по­зволяла никому из своих любовников.

—   Понимаете, нам все еще предстоит получше узнать друг друга, поэтому я чистосердечно признаю собственный эгоизм. Хотя, когда мы все объединимся в одно целое, думаю, мне нуж­но будет учиться делиться.