Кристина сделала отстраняющий жест.

– Ты начал, ты и заканчивай, – сказала она. – Я не умею излагать так связно.

– Твои статьи в «Таг», – заметил Манн, – образец логики и стиля.

– Одно дело писать, – пожала плечами Кристина, – и совсем другое… Лучше я приготовлю всем кофе. Тебе черный без сахара… Вам, Анна?

– С молоком. И сахара три ложечки.

– Антон?

– Черный, без молока, одна ложечка сахара.

– Когда-нибудь, – сказала Кристина, поднимаясь, – я напишу руководство, что-то вроде: «Характер человека, определяемый по тому, какой кофе он предпочитает».

– Ну-ну, – пробормотал Манн, – и что бы ты сказала об Антоне? Человек с такими пристрастиями способен совершить убийство?

– Только в состоянии умопомрачения, – твердо заявила Кристина и, не желая слушать возражений, вышла в кухню.

– Если знать, какой кофе вы предпочитаете в других ветвях, – усмехнулся Манн, – можно было бы составить полную картину вашего темперамента.

– В той реальности, где я убил Ван Барстена, – мрачно сказал Антон, – я вообще не люблю кофе.

– Вы это сейчас вспомнили? – быстро спросил Манн. – Вроде бы сейчас не было повода…

– Не сейчас, – покачал головой Антон. – Когда стоял в коридоре плавучего отеля и пытался понять, откуда раздался выстрел. Я узнал буфетную, почувствовал запах кофе… и мне стало неприятно, это ощущение выбросило меня из дежа вю. Я не понял, что случилось, а сейчас… В той реальности я терпеть не мог кофе, а в этой люблю…

– Понятно, – протянул Манн.

– Вы говорили об Эсти, – осторожно напомнила Анна, возвращая разговор в покинутое русло.

– Да. Все на самом деле просто: Ван Барстен заприметил девушку, и уговорить ее стать натурщицей вряд ли было ему сложно, не в первый раз и не в последний. Более того, Эсти Вак Кузе оказалась благодатным материалом, он и любовницей ее сделал, и к наркотикам приучил. Он торговал героином, и ему пришла в голову мысль, где прятать товар – он часто бывал у Эсти дома, заприметил тихую кладовую под лифтом, устроил тайник. Очень удобно и практически безопасно. Он не учел двух вещей: того, что у Эсти… у Эсти, заметьте, а не у вас, Анна… То есть, у вас, конечно, тоже… В общем, неважно. У Эсти были приступы дежа вю, она вспоминала нечто, и это нечто… Я не могу знать наверняка, но, видимо, другая ветвь казалось Эсти волшебным миром, она там вела нормальную жизнь, ее там звали Анной, жила в Израиле, училась петь, собиралась поехать в Милан, чтобы учиться…

– Как? – удивленно сказала Анна. – Она вспоминала… меня?

– Конечно! Эсти и вы – одна личность в многомирии, потому-то все так странно получилось. Вы физик, Антон, вам легче разобраться, где и когда произошла развилка, и как она вообще могла произойти, но, если следовать логике расследования, Эсти здесь и в других ветвях, здешняя Анна… вы, да… и вы, живущая в других ветвях непостижимого многомирия… У вас всех дежа вю. Вы, Анна, вдруг узнаете как бы незнакомые места здесь, а другая вы, Эсти из второй ветви, вспоминает место и события, которые с ней там не приключались, а происходили здесь, с вами, Анна.