Лазарь видел в собаке лишь символ того, что некоторые бездомные дворняги умеют переходить дорогу лучше людей. Сама фотография была настолько приторной, что ей не хватало только потёков патоки, «мироточащей» прямо из бумаги.

Лазарь защёлкал пальцами:

– Предположения, мысли, домыслы – что угодно.

– Он здесь такой одинокий, – Дара с похоронным видом разглядывала фотографию.

– Да, давай повздыхаем на эту тему, у нас же куча времени. Не будь Дуренией – это не он.

Яника отклонилась от газеты и оглядела друзей:

– Мы до сих пор не знаем, каким образом Ведущий Игры будет ломать мальчика. Может, стоит сконцентрироваться на этом?

– Вот видишь, те так уж сложно, – обратился Лазарь к Даре. – Бери пример, не то очень скоро составишь Малому компанию.

Дарения ударом ладони выбила газету из рук Лазаря.

– Эй, потише! Мне её ещё сдавать, – Сенсор поднял газету, бережно расправил и снова скатал в рулон. – Думаю, надо побольше разузнать про приют, куда так рвётся Энуо. Слушайте, а что, если это кладбище? То есть, могила Антона?

– Идиотская мысль, – отрезал Лазарь. – Думаешь, Лилит каждый день таскает мальчишку по тёмным зонам Морлоков ради закопанных под землёй костей? И зачем ей это? Нет, тут что-то другое...

– Может, вся соль как раз в катании? – предположила Яника.

– Поясни, – попросил Лазарь.

От идеи веяло свежестью.

– Может, Лилит старается сделать его жизнь невыносимой? Обратить весь мир в одну сплошную тёмную зону, кишащую Морлоками. Изолировать мальчика от людского общества и сделать из него Робинзона Крузо, как они делали со мной?

Мысль Яники, точно тронувшийся паровоз, сдвинула с места длинный мысленный состав Лазаря и потащила по рельсам, плавно набирая ход.

– На фотографии он очень одинок, – задумчиво проговорил Лазарь. Он пытался ухватить за хвост идею, порхавшую над головой, как воздушный змей – уже совсем низко, но ещё недостаточно для прыжка. – Но не всецело…

– Он и так одинок дальше некуда, – сказала Айма. – Осталось только прикончить его родителей, а самого закинуть в замок Иф.

– Думаю, если бы это не шло вразрез с договором о невмешательстве, Ведущий подготовил бы почву в реальности, – с нажимом произнесла Яника.

Она как бы подталкивала Лазаря к нужной мысли, подставляла лестницу, по которой он мог взобраться и поймать змея, но почему-то не хотела лезть сама. Что это – боязнь спороть глупость или, наоборот, умность? Но кто боится говорить умности? А может, она просто хочет, чтобы умности говорил он? Или это он хочет, чтобы она так хотела?