Knockin` at your door

(Я жду ангела

И знаю, осталось ждать недолго

Окажусь в спокойном месте

В объятиях моего ангела

В объятиях моего ангела

Будь добр к незнакомцам

Ведь никогда не знаешь

Вдруг это ангел пришёл

И стучит в твою дверь

И стучит в твою дверь)

К сожалению, обещанные Дарой крылья до сих пор оставались для Лазаря гипотетическими. Ему не удалось рассмотреть ни у одного из Ангелов даже намёка на нечто похожее, сколько он ни пытался. Казалось, все они прибыли сюда в том виде, в каком были похищены, пряча крылья под лёгкими куртками и рюкзаками. Почти все ангельски-прекрасные лица имели схожее выражение: пятьдесят процентов обречённого опустошения, тридцать процентов смирения перед судьбой и двадцать процентов надежды на счастливый исход. Ангелы не переговаривались друг с другом или с пленителями – только угрюмо пялились в пространство в ожидании своей очереди и участи.

Представители второй, сильнейшей половины команд (почему-то именно эта ассоциация приходила на ум, независимо от их пола) тоже хранили молчание. Но в отличие от Ангелов, это было решительное молчание паровозов, прущих за собой вагонный состав, на который невозможно оглянуться, дабы обозреть его длину. Однако их это не останавливало. Некоторые бросали на Лазаря, Янику и отсутствие цепи между ними неодобрительные взгляды.

Минут через десять в зал вбежал белобрысый мальчишка с россыпью веснушек вокруг носа. В одной руке он нёс бутылку такой же оранжевой, как нос, жидкости (теперь он решил опробовать «Фанту»), в другой заламинированные в плёнку кандалы. Новёхонькие, блестящие, только-только с прилавка. Не обращая внимания на удивлённые взгляды окружающих, мальчуган бодро прошагал к скамейке Лазаря и плюхнулся рядом.

Не успела дверь за ним закрыться, как в зал вошли ещё двое.

У Лазаря засосало под ложечкой: это были Хеспия и Сенсор. Ну, или то, что осталось от Сенсора, после того как Дарт Сидиус завербовал его на тёмную сторону «силы». Лазарь и не подозревал, что лицо его друга, всегда доброе, как у Мурзилки, может выглядеть так устрашающе.

Холодная ладошка Яники легла ему на запястье.