Глория взяла его под руку и тревожно сказала:

— Эдвард, дорогой, ты должен быть осторожным!

— Не волнуйся, я привык думать, прежде чем что-либо предпринять.

Мельников сделал прощальный жест рукой и отошел. Теперь он был во власти предстоящей операции. Возбуждение все больше охватывало его. Он чувствовал себя точно так же, как перед ответственной боевой операцией там, в Афганистане. Уже в который раз мысленно проигрывая предстоящие действия, капитан думал о солдатах. Они и здесь, в плену, признали его командиром, и он обязан сделать все, чтобы не допустить гибели хотя бы одного из них.

Метрах в трехстах от складов Полещук тронул Мельникова за руку:

— Впереди группа людей, вдруг не наши.

— Скорее всего наши. Я приказал группе Левченко дожидаться нас именно здесь.

— Давай на всякий случай я пойду чуть впереди.

— Хорошо, Володя, иди.

Полещук тенью двинулся вперед. Мельников щелкнул тумблером и привел прибор, который был у них один на двоих, в боевое положение.

Опасения оказались напрасными. Их действительно дожидалась группа сержанта Левченко. В темноте Мельников рассмотрел среди солдат Гамаля и сразу же подошел к нему:

— Как дела, друг?

— Все в порядке. Своих людей я расставил, как договорились. Но у меня есть вопрос.

— В чем дело?

— Виктор, я сегодня поставил у складов только своих верных людей. Когда начнут взрываться склады, они погибнут. Я хочу просить разрешить уйти вместе с ними.

Мельников задумался. Дело принимало неожиданный поворот. Надо бы посоветоваться с Гелланом, но времени уже нет. Капитан взглянул на часы: до начала операции ровно тридцать минут.

— Гамаль, а твои люди не сорвут нам операцию?

— Нет. Я их заберу за пять минут до взрыва и уведу с собой на запад, к горам. Завтра мы уже будем в Надоре. Там, в порту, нас встретит мой брат.

— Сколько у тебя человек?

— Со мной шестеро. Я специально взял только тех, кому верю.