Георгий добрался, наконец, до больницы. Вместе с другими посетителями, начавшими к этому времени стекаться к регистратуре, он отстоял очередь, чтобы узнать, где лежит Лазаренко. После недолгого разговора с регистраторшей поднялся в отделение пульмонологии. Когда вошел в палату, сразу увидел старика – полусидя на угловой кровати, тот читал, держа в руках сложенную в четверть газету. Рядом, на тумбочке, высилась неровная стопка других изданий, видимо многократно перечитанных соседями и кое-как сложенных вразнобой.

В многолюдной палате гудели голоса больных, ожидающих прихода родственников. Все обратили головы на вошедшего, один только Лазаренко, казалось, ничего не замечал.

– Михаил Исаакович! – позвал Георгий.

Лазаренко встрепенулся. Отбросил газету и кинулся навстречу.

– Я, к сожалению, с пустыми руками, – Георгий развел руками. – Но в следующий раз…

– Ничего не выдумывайте! – Старик торопливо пожал ему руку. Повлек за собой в коридор. – Идемте, – сказал он. – Можно было бы и на улицу. Но я пока далеко ходить не решаюсь. Зато в коридоре есть чудная пальма! Если сесть за нее, она гасит все звуки и ничего не слышно, что говорят. Я тут уже все изучил! Идемте же скорее, пока место не заняли!..

Пока шли, Лазаренко живо делился подробностями своего пребывания в больнице в качестве пациента. И вообще, выглядел бодрячком, чем очень порадовал Георгия.

Пальма действительно оказалась шикарная. Она стояла в углу зальца для свиданий, и за ее огромными разлапистыми веерообразными стеблями прятался закуток с деревянной скамейкой, которую спешил занять Лазаренко.

– Ну рассказывайте! – нетерпеливо потребовал он, едва забился в самый угол и прижался спиной к стене, по-деловому сложив руки. – Что-нибудь удалось узнать о нашем коварном типе?

Произошла заминка. Идя сюда, Георгий должен был понимать, что каких-нибудь расспросов не избежать.

– Я же по глазам вижу. Что-то случилось. Вам не хочется говорить?

«Он ведь ждет от меня правду, как будто чувствует, что я ее знаю», – думал Георгий, не сводя взгляда со старика.

И все же молчать он тоже не мог. Каким-то чутьем старик угадал все то, что открылось ему. И разве он не заслуживает хотя бы частички правды?

Чтобы не торопиться, собраться с мыслями и поведать только то, что интуитивно считает позволительным, Георгий взглянул за окно, где над городом стояло марево и воздух дрожал от жары.

– Будет шторм, – сказал он вдруг и после недолгой паузы развернулся к старику. – Вы были правы, Михаил Исаакович. Он не человек.

Старик буквально взорвался:

– Я так и знал! – Он аж подпрыгнул на месте. Его выглянувшая из-под бороды и усов широкая улыбка заставила Георгия тоже улыбнуться.