Он скептически посмотрел в мою сторону.

— Поразмыслив над всем этим, Черныш пришел ко мне с предложением.

— Да, сэр. — Кажется, мои акции растут. Возможно, мне удастся выжать из этой идеи серию очерков, особенно если они дадут мне в помощь кого–нибудь из стариков.

— Он предложил тебя выгнать.

— Да, сэр. — Кажется, мои акции падают. Нужно было срочно что–то говорить. — То есть я имел в виду, нет, сэр.

— Теперь с этим делом о заговоре и радикальном центре. Что ты можешь о нем рассказать, Счастливчик?

Я напустил на себя серьезный вид, самый серьезный, какой только мог.

— Ну да, сэр. Я думаю, что осуществляется какой–то план по дискредитации духовных ценностей нации. Потеря имиджа нации.

— А?! — Он снова потеребил свои холеные усы. Что бы этот возглас мог значить?

— Да, сэр, — продолжил я. — Когда я был маленьким, мы часто ходили в кино. Там мы все поголовно переживали за американских пионеров и ковбоев, сражающихся с индейцами. И когда в конце фильма появлялась кавалерия США со знаменосцем во главе, мы встречали их одобрительным свистом.

— Что ты хочешь этим сказать, Счастливчик? — Он неодобрительно посмотрел на меня.

— А сегодня дети в кино свистят индейцам.

— Кажется, я не совсем… — он оставил фразу неоконченной.

— Мистер Уилкинз, не знаю, как давно это началось, — подогревал я его интерес, — но процесс ускоряется.

— Видишь ли. Счастливчик, нужны какие–то примеры, а не общие слова. — В его голосе просквозило явное нетерпение.

Думай, Счастливчик Майерс, быстро думай. Соответствуй своей кличке. Стоит только потерять эту работу, мистер Забулдыга, и, после того как прекратится выплата пособия по безработице, ты закончишь жизнь, обслуживая автомат для чистки обуви.

— Хорошо, вернемся назад, — сказал я торопливо. — Возьмем, к примеру, Гэри Пауэрса и скандал с У–2. Когда русские его освобождали, то, возможно, считали, что мы его расстреляем. Вместо этого правительство предоставило ему высокооплачиваемую работу и воздало почести. Ордена даются героям. Очевидно, что пилот У–2 был героем. По–своему, но героем.

— Это было так давно, — грустно сказал Уилкинз.

— Конечно, но тенденции можно было проследить уже тогда. Будучи детьми, мы привыкли читать про Супермена и Бэтмена[23] и отождествлять их с великими детективами. Но задолго до этого людям был присущ стадный инстинкт. Они взяли Бэтмена и отсняли телесериал.

— Счастливчик, — нахмурился Уилкинз, — боюсь, до меня не доходит. Никак не могу уловить, к чему ты клонишь?