– О нет, друг мой Джонатан, – я нарочно назвал его другом, и он вздрогнул от этого слова, как от пощечины, – я ничего не говорил мисс Мине, не отговаривал ее. Мало того, не я уговорил ее на побег прошлой ночью. Я лишь нашел в своей комнате плачущую и напуганную девушку, которую жених запер в лечебницу для душевнобольных. Запер человек, которому она доверяет безмерно. Как вы могли, Харкер?! Я – чужой вам, мои сестры тоже. И то, как вы поступили с нами, как использовали меня для своих целей, – даже это я могу простить вам. Но мисс Мина! Вы бесчестный, подлый, бессердечный человек!

Я не выдержал, вскочил, оказавшись с ним лицом к лицу. Я почувствовал, как дернулась его рука, но Джонатан сдержал себя. В одно мгновение ярость его сменилась такой печалью.

– Вам не понять меня, Владислав, – проговорил он. – Я обошелся с вами дурно. Да, я пришел к вам в дом и предложил дружбу, уже зная, как намерен поступить. И если бы вы не поддались чарам мисс Люси, нашлась бы другая. Скажем, графиня Рассел. Вы ведь находили ее привлекательной? Красивая женщина – сосуд больших амбиций. Мне нужна была власть над вами, чтобы заставить исполнить одно простое задание.

– Вы предложили мне убить вашего компаньона! – напомнил я. В моей душе боролись ненависть к этому двуличному и бесчестному человеку и жалость, что вызывала во мне его любовь к невесте. Я чувствовал, как ненависть уступает, как жалость все больше берет верх. Потому я отвернулся и остался стоять у окна, не глядя на Харкера.

– Да, попросил, – тихо отозвался он, – но только ради нее. Стальное сердце для Мины – это большие деньги. Старый скряга Хокинс отказался ссудить их мне, хотя я работаю с ним не первый год. Если бы он дал себе труд сдохнуть и дело перешло ко мне, я легко оплатил бы услуги доктора Ван Хельсинга. Вы могли всего лишь напугать его. У старика не самое крепкое сердце. Никто не заподозрил бы ни вас, ни меня. А у меня были бы деньги, чтобы спасти Мину и обеспечить ей ту жизнь, которой она заслуживает.

– А пока вы заперли ее здесь? – я постарался вложить в свои слова как можно больше сарказма, и ядовитый укол достиг цели. Страдание послышалось в голосе Харкера:

– Я попросил Сьюарда присмотреть за ней, потому что… Вильгельмина пыталась убить себя. Этот ее страх перед машинами, уверенность, что механизмы похищают наши души… Эксперименты с кровью вампира не имели успеха, кровь Люси едва не отравила ее, и Мина решила, что обречена. Она приняла это стойко. Но едва услышала, что ей сделают механическое сердце, попыталась уйти из жизни.