Автомобиль остановился возле Боровицких ворот. Сообразив, чья машина перед ним, постовой, покрываясь холодным потом, бросился к пульту. Ворота отворились.

К Кротову он вошел без стука.

— Уже? — вздрогнул тот. — Ну, что!

— Не «нукай» — не запряг, — отрезал он и вальяжно развалился в кресле.

Лишь выкурив в полной тишине сигарету и выпив кофе, он заговорил:

— Нам нужен Елагин.

— Не понял…. — Кротов удивленно смотрел на Ефимова.

— По-моему, я выразился предельно ясно, — ответил ему министр национальной безопасности. — Нам нужен Елагин. И он у нас будет.

— Но как?

— Как? — Ефимов улыбнулся. — Ты всегда слабо соображал, Лёша. И в этом твоя проблема. Пока ты со своим дегенеративным сынком и такими же членами ЦК придавался панике, я работал. Работал, Лёша, понимаешь? Работал, чтобы спасти твой вождистский зад.

— Ну хватит! — огрызнулся Кротов. — Давай по делу.

— А если по делу, то у меня есть человек, который сделает для нас эту работу. Приведет нам Елагина.

Кротов с сомнением смотрел на своего компаньона. В словах Ефимова была искра правды. В последнее время агентура сообщала, что между Елагиным и этим так называемым отцом Ильей все больше разногласий. Разногласий политического характера, прежде всего. От агентов было известно, что Елагин колеблется. Нет, генерал никогда не был трусом, но всегда был колеблющимся. Это была его главная слабость, его самое уязвимое место.

Вот и теперь, судя по донесениям Елагин колебался. Боевые действия затягивались и исход их был отнюдь не предрешен. А у товарища Елагина появилась уникальная возможность самоустраниться от дел. После того, как этот недоносок-корреспондент Даррел сбежал к повстанцам и мир узнал о том, что происходит в СНКР на самом деле из первых рук, а не через свои жалкие спецслужбы, которые получали информацию, отфильтрованную МНБ, Запад раскрыл свои объятия лидерам Армии Свободы.

И насколько было известно Москве, Елагин размышлял. Размышлял, потому что не верил в победу. Но было и еще одно «но». Елагин понимал, что бегство — не гарантия жизни. МНБ достало бы его хоть на другом конце света. И Елагин дрожал от одной этой мысли….

— Ты думаешь, он согласится? — Кротов подошел к окну и уперся взглядом в перекрытую Красную площадь.

— Шанс есть. И очень большой. Елагин лишь с виду крепок духом. На деле он тряпка. И Скоров это понимает. Елагин нужен ему как знамя. Как символ. Точно так же как и Громов с Дмитриевой. Это чисто политические фигуры на доске. Короли, способные делать лишь один шаг, будучи прикрытыми со всех сторон.

— Ну, про Громова с Дмитриевой я бы так не сказал, — поморщил лоб Кротов и отошел от окна. — Эти-то вполне себе «офицеры».