Не знаю, какие именно приказы отдал ей Серафимов перед отъездом, но ничего хорошего мне не светило в любом случае.

Признаться, я растерялся. Нырнуть обратно в коридор я уже не успевал, стрелять было попросту невозможно из-за боязни зацепить девушек или ребенка, оставалось только стоять посреди комнаты, надеясь, что все обойдется.

Не обошлось.

— Ганс! Робби! — призывно закричала Марта, но никто не явился на зов. Оба охранника все еще валялись без сознания. Бил я наверняка, не жалея.

Марта поняла, что ждать дольше бессмысленно, и, очевидно, в этот момент все для себя решила, более не сомневаясь в моей виновности.

Она сделала шаг вправо, теперь спина Петры ей уже не мешала, и быстро навела «томми-ган» на меня, готовая стрелять.

Говорят, в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Я же попросту замер на месте и повторял про себя одно-единственное слово: «Глупо, глупо, глупо…»

Петра за мгновение до выстрелов, не глядя, резко ударила правой рукой назад. Что-то блеснуло, зажатое в ее кулаке, и тут же застучали выстрелы, но я уже успел выйти из ступора и прыгнул вперед и чуть в сторону, уходя с линии обстрела. Но даже если бы я стоял столбом, как и прежде, то остался бы цел. Все пули ушли в потолок, никого, по счастью, не задев, а Марта выронила «томми-ган» и с удивлением нащупала рукоять ножа, торчавшего из ее груди. Того самого ножа-бабочки, который я оставил Петре перед уходом.

Удар Петра нанесла мастерский, почти профессиональный. Не зря долгими вечерами, когда нам нечем было заняться, она много раз просила меня показать, как правильно бить, чтобы суметь постоять за себя в случае необходимости. Только прежде я сомневался, что ей хватит духа ударить ножом человека. Я ошибался. Петра справилась.

Марта стояла покачиваясь и держась за рукоять, но даже не пыталась выдернуть нож. На это у нее уже недоставало сил.

Лиза, при выстрелах прижавшая к себе мальчика, теперь вскочила на ноги, обернулась и негромко вскрикнула.

Адди единственный, кто не проявил ни малейших признаков испуга. Он только прижимался к Лизе, во все глаза глядя на происходящее. Но больше всего он смотрел на Марту.

Она оперлась на стену и начала медленно сползать вниз. К «томми-гану», валявшемуся в шаге от нее на полу, Марта даже не потянулась, понимая, что сил ей не хватит.

Я отвлекся от нее на пару мгновений.

Марта, заметив, что я не смотрю на нее, одним движением расстегнула старенький жакет, под которым оказался широкий пояс, туго стягивавший ее талию. А на поясе висела маленькая коробочка размером с портсигар. Коробочка закрывалась на изящную защелку, и Марта, с трудом подняв руку, открыла ее. В коробочке оказался лишь один крохотный переключатель.