Понятно, что они перевозят. Контрабандный виски. Но как товар попал в город?

— Нам наверх.

Я пошел первым, стараясь не споткнуться на витой железной лестнице, выведшей нас на верхний уровень, где находилась комната управляющего. Из-за дверей раздавался мерный гул голосов.

— Степан просил передать, — сказал мне в спину здоровяк, — что о наших делах болтать не стоит. Эта встреча — личное одолжение Степана. Про ящики и грузовики забудь.

Я только кивнул. Он прав, это не мое дело. Контрабанда — дело прибыльное, деньги здесь крутятся огромные, а в порту убивают просто за случайный взгляд. Но пусть этим занимается полиция, как только протрезвеет после озера спирта…

— Заходи. — Меня слегка подтолкнули в спину. Если в комнате засада, то деваться некуда, даже револьвер выхватить не дадут.

В комнате было трое: Симбирский, еще один человек, по виду управляющий складом, и третий, изысканно одетый господин, стоявший у окна спиной ко мне.

— Бреннер! — обрадовался Степан. — Наконец-то! Мы вас заждались! Позвольте познакомить. Это тот самый человек, о котором я вам говорил. Перевозчик. Он согласился побеседовать с вами.

Человек, стоявший у окна, обернулся. Я оторопел от неожиданности.

Я узнал его сразу, да и как не узнать — передо мной стоял мой родной дядя Отто и широко мне улыбался.

Дядя Отто, как же долго я тебя не видел?

Перед моим внутренним взором промелькнули годы, моя прошлая жизнь со всеми ее радостями и горестями, словно это было вчера. А ведь прошло уже без малого двадцать лет…

Сразу после демобилизации из армии я испытывал двойственное ощущение. С одной стороны, можно было в полной мере наслаждаться мирной жизнью: беззаботно гулять по улицам, разглядывать симпатичных барышень, попивая пиво в уличном кафе. А главное — не думать больше о смерти, не ждать очередного десанта, не холодеть при мысли о предстоящей атаке. Не терять ежедневно товарищей…

С другой стороны, меня постоянно преследовало ощущение чужеродности. На войне все было просто и четко: есть твои товарищи, а есть враг. Врага надо уничтожить, товарищам помогать. Аксиома, не требующая доказательств. В гражданской жизни все было непонятно, неестественно, фальшиво. Глупая суета в погоне за материальными благами. Постоянные попытки пустить «пыль в глаза», придавая своей персоне излишнюю значимость. Героями считались не те, кто готов был отдать жизнь за Родину и товарищей, а ушлые, умеющие удачно пристроиться личности.

На меня иногда смотрели сочувственно, но все чаще — с высокомерной насмешкой. Пока я воевал на фронте, защищая империю, мои сверстники прожигали жизнь, гуляя на деньги, заработанные их отцами и дедами. Постоянное чувство глубокой тоски и мерзости от всего вокруг происходящего я пытался заглушить банальным способом — выпивкой. Нередко такие вечера заканчивались потасовками и ночевками в каталажке. Даже понимая всю неправильность своих поступков, я никак не мог остановиться, погружаясь в саморазрушение все глубже и глубже. Неизвестно, чем бы все это могло закончиться, если бы не случай.