Карстен пошел дальше. Поднял с земли пару шишек и раздавил между плоским камнем и своим ботинком, надеясь что-нибудь из них добыть, но там не нашлось ничего съедобного на вид. Возможно, он просто не знал, что искать, возможно, это были какие-то не такие шишки, а возможно, он просто слишком запутался, устал и уже ничего не понимал в этом мире.

Когда начало темнеть, он уже страдал от голода, а еще жажды, но прежде всего – от холода. Он остановился на небольшой полянке, пинками собрал сухие сосновые иголки и опавшие листья в кучу. Собрал хворост, составил в шалаш над кучей, потом нашел несколько веток побольше, которые сложил рядом.

Порылся в кармане, нащупал онемевшими пальцами три тонких спички. Осторожно достал одну и зажег, поднес в пригоршне к листьям и иголкам.

Следил за тем, как пламя переползает со спички на лист, превращая его в деликатную паучью арматуру, которая быстро осыпалась. Иголки в пламени топорщились, становясь пеплом. Карстен спокойно и равномерно дул на костер, глядя, как кувыркаются искры, как растет и трещит огонь, и теперь увидел россыпь красных тлей, бегущих чередой по одной из веток подальше от тепла. Не успел он определиться, насекомые это или искры, как ветка занялась огнем и они пропали.

Он подкармливал костер, пока тот не заревел, и тогда уселся рядом, глядя, как танцует пламя. В конце концов, обессиленный, заснул.

Очнулся он, крича. Огонь как-то вырвался из кучи и добрался до волос. Карстен колотил по звенящей голове руками, потом вскочил и затоптал ручейки пламени, пытавшиеся сбежать с полянки в лес.

Когда закончил, руки покрылись волдырями, от волос почти ничего не осталось, а подошвы ботинок растаяли так, что стали липкими, но зато Карстен предотвратил лесной пожар. Он снова расчистил землю вокруг костра ботинком. Какое-то время стоял, тяжело дыша, не зная, что еще сделать, но потом снова медленно сел – сперва на корточки, потом скрестив ноги, потом наконец улегся на еще теплую землю.

Долгое время просто таращился в огонь. Это как наблюдать за водой, думал он, только не за водой. Казалось, его гипнотизируют. Как же пламя так разошлось? Разве он не был осторожен, когда разводил костер?

«Надо встать и проверить, – думал он. – Обойти костер и убедиться, что я ничего не пропустил». Он не пошевелился. «Я встану», – подумал он снова. И миг спустя уснул.

* * *

Во сне он находился в другом времени, был другим человеком, хотя в то же время и собой, здесь. Он вместе с мужчиной, лицо которого не удавалось толком разглядеть, путешествовал на конях по горам на злом ветру. Второму прострелили бедро. Во сне Карстен рассеянно спросил себя, не он ли сам стрелял. Он спросил об этом человека, что всегда ехал чуть впереди, но тот не ответил. Просто следовал дальше по тропе, сгорбившись над лукой седла, а Карстен смотрел ему в спину, болтал без умолку и не знал, с человеком говорит или с самим собой. Штанина напарника пропиталась кровью, и Карстен видел, как та просачивается через ткань и стекает по боку коня, словно это коня тяжело ранили, а не человека.