— Не вполне понимаю, сэр, какое отношение имеет мое ремесло сыщика к вашим проблемам? — Майк обвел взглядом напряженные лица присутствующих, замерших в ожидании момента, когда председатель накинет свое лассо на норовистого жеребца.

— Все очень просто, мистер Норман, — невозмутимо продолжал председатель. — Если в муравейник брошена горящая головня, муравьи разбегаются. Выньте головню, и бегство прекратится.

— Что же это за головня, сэр?

— Преступность, мистер Норман. Любой русский, начавший собственное дело, немедленно становится жертвой рэкетиров и жадных государственных чиновников. Поэтому люди бегут в Америку. Уберите эту проклятую "головню" — преступность, и они останутся в России.

— Уж не хотите ли вы, сэр, чтобы я в одиночку расправился с преступным миром России?

— Именно этого мы и ждем от вас, мистер Норман.

— Сэр, может быть, я не плохой сыщик, но уж точно не волшебник и не сумасшедший, — пошутил Майк. Смеяться в глаза могущественному председателю клуба мог лишь человек, твердо решивший сказать ему "нет".

Председатель сделал величественный жест, словно выбрасывая на стол беспроигрышную козырную карту, и пораженный Майк увидел входящую в зал девушку редкой, изумительной красоты. Он попытался отвести от нее взгляд, но безуспешно. Самовлюбленные политики и чванливые бизнесмены, вопреки своей обычной невозмутимости, повскакивали с мест, сопровождая ее появление восторженным ропотом.

— Мистер Норман, это Соня Кмет, ваша напарница, — донесся откуда-то издалека голос председателя.

— Сэр, кажется, я был не прав, кажется, я все-таки волшебник и сумасшедший, — пробормотал Норман, словно облизывая широко открытыми глазами очаровательное личико, стройные ножки и безукоризненную грудь девушки. — С ней я готов отправиться хоть к черту на рога.

Русский спекулянт Степа Задов, в недавнем прошлом заместитель директора овощной лавки, а ныне преуспевающий американский бизнесмен, лузгал семечки в своей шестикомнатной нью-йоркской квартире. Семечки, черная икра и водка "Столичная" должны были создать иллюзию его пребывания в России, однако иллюзия не создавалась. Так фотография любимой не может заменить оригинал.

Степа ненавидел Америку и нежно грустил по России. Там его новейший "мерседес" мгновенно обступала толпа. Упитанный, краснощекий и широкозадый Степан прекрасно выглядел на фоне голодных соотечественников. В сопровождении дюжих телохранителей, он величественно выходил из машины, направляясь к дверям ресторана мимо услужливого швейцара и подобострастного музыканта, исполнявшего туш в его честь.