Женщина с надеждой посмотрела на меня, как будто, услышав ее рассказ, я тут же отыщу ключ к разгадке исчезновения ее единственного сына. Но я только сочувственно кивнул.

Многие после внезапного исчезновения их близких, начинают вспоминать какие-то мелочи, несуразности, обмолвки, случившиеся накануне, и на которые тогда никто не обратил внимания. И не обратил бы, если бы не несчастье. Любое слово, повторенное несколько раз, начинает звучать странно и обретает новый смысл. А родственники пропавшего человека раз-за-разом мысленно прокручивают события дней, часов и даже минут накануне исчезновения. Немудрено, что даже самые безобидные происшествия приобретают для них после этого зловещий оттенок.

Мать Лемеха, между тем, все так же нерешительно, продолжила:

– И еще… После того, как Паша пропал, я никак не могу найти топорик для разделки мяса.

– Топорик? – переспросил я.

– Да, – немного оживившись, подтвердила она: – Небольшой такой топорик с деревянной ручкой.

– Хорошо, – сказал я: – Мы это учтем. Мне нужно идти. Извините за беспокойство. И спасибо за помощь.

Когда я уже вышел из квартиры, женщина вдруг спросила:

– Как вы думаете, Паша еще жив?

Что мне было ей ответить? Что три недели спустя об этом и спрашивать глупо? Я не смог. Вместо этого я бодро сказал:

– Вполне может быть.

По тоске, которая появилась во взгляде этой измученной женщины, я понял, что не такого ответа она от меня ждала.

15 часов 30 минут.

Лицо матери Павла Лемеха все еще стояло у меня перед глазами, когда я вошел в гостиничный номер, который мы делили с Суховым. Зинченко с Рожковым проживали в номере по-соседству.

Решив пообедать, я заказал по телефону дежурное блюдо, а потом, усевшись в кресло, стал прикидывать свои дальнейшие действия на сегодня. Предстояло обойти еще пятерых свидетелей, живущих, как назло, в разных районах города, поэтому маршрут не складывался. К тому же не давало сосредоточиться чувство вины по отношению к матери Лемеха. Хотелось сделать хоть что-нибудь для этой несчастной, теряющей последние крупицы надежды, женщины.

Сняв телефонную трубку, я набрал номер Николая Семеновича Березина, начальника криминальной милиции Карповского РОВД.

– Березин? Это Кожемяка беспокоит, – начал я деловым тоном: – Слушай, Николай Семенович, помнишь дело Павла Лемеха?

– Помню, – после паузы ответил Березин усталым голосом.

– Ты не мог бы попросить кого-нибудь посмотреть в материалах, собранных по этому делу, не упоминалось ли в показаниях свидетелей, что кто-то из них звонил Лемеху вечером незадолго до его выхода из дома?