К ее телу, точнее.

В Чикаго повсюду царил хаос, но тот, к которому люди уже попривыкли. Везде копы и солдаты. Везде машины скорой помощи. В воздухе постоянно был слышен гул лопастей вертолетов.

Если бы вы знали, что искать, то могли бы увидеть признаки присутствия Маленького Народа. Они были повсюду в обломках, по воле Зимней Леди, оставляя достаточно знаков и подсказок, чтобы привести спасателей к раненым среди обломков — как они позже обеспечат извлечение мертвых. Они не нашли абсолютно всех, но вы бы услышали, как дикторы новостей отмечали необычную самоотверженность и успех поисково-спасательных команд в Чикаго в течение многих лет после этого.

В районе вокруг Фасолины полицейские были полупрозрачными, по крайней мере для меня, членами личной свиты Мэб под чарами гламура, который был скорее эмоциональным, чем физическим. Когда сидхе, притворяющийся полицейским, говорит с вами, вы чувствуете больше власти, чем думаете или видите. В беспорядочных последствиях битвы, это стоило больше, чем проверенные идентификационные коды.

Там, где народ Мэб контролировал ситуацию, они доставили столько медиков, сколько смогли наскрести для раненых добровольцев, как моих, так и Марконе.

Впервые за несколько часов мысли о моих добровольцах не вызвали мгновенного осознания их состояния. Я пошарил в голове своими чародейскими чувствами, ощущение было такое, словно пытаешься пересчитать зубы языком. Я ничего не обнаружил. Знамя пропало.

Я тихо пробирался среди раненых. Они, по большей части, находились при смерти.

Я подошел к Фасолине.

Я остановился перед дверью и сделал вдох.

Битва окончена. Не осталось ничего, что могло бы отвлечь меня от этого. И это будет больно.

Я пригнулся, заполз в строение и повернулся лицом к импровизированным носилкам.

Они были пустыми.

Она исчезла.

Там, где она лежала, на ящиках был выжжен символ, словно раскаленным добела пером. Три сцепленных треугольника. Валькнут. Узел падших воителей. Символ Одина.

Я уставился на пустые ящики. Ее кровь все еще была на них, черная и высохшая.

Что-то темное зашевелилось глубоко внутри. Что-то злое.

— Ничего не изменилось, — мягко произнес кто-то позади меня, слегка заплетающимся языком. — Она ушла. И она не вернется.

Я обернулся и обнаружил мисс Гард, восседающую на горе ящиков. В ее руке была бутылка виски. И еще четыре пустых у ее ног. Она выглядела так, будто пережила почти столько же, сколько и я.

Я на секунду прикрыл глаза. Я смертельно устал. Я почувствовал гнев там, внизу.

Но сейчас было неподходящее время.