Все посмотрели на студента.

– Я больше не знаю! – испуганно сказал тот. – Я ведь не учил этот язык!.. Но… – Мйончинский переводил неуверенный взгляд с одного спиритиста на другого. – Неужели вы думаете, что это… это… сам!..

Медиум лежала без звука, без движения.

– Ей, наверное, нужно помочь? – неуверенно прошептал Лукасевич.

Никто не сдвинулся с места.

Спиритуалистка вдруг вздохнула, открыла глаза и зашевелилась.

– Что произошло? – прошептала она. – Как я оказалась на столе?

Пророчица сползла на стул, схватила ближайший к ней бокал и сделала жадный глоток.

– Это моё шампанское! – пробормотал студент Мйончинский.

Ответа ему не было.

Вперёд выступила хозяйка дома.

– Вы говорили на древнеперсидском, – растерянно сказала она. – Что-то про «Даруса» и «бай каам», – она оглянулась на присутствующих и несмело добавила: – Мужским голосом.

Мадам Волошская слабо кивнула. Провела рукой по глазам, отчего на ладони её осталась чернь с век, а на лице через висок пролегла страшная полоса.

– Ну всё! – прохрипела герметистка. – Дух царя Дария забрал сапфир обратно себе!

Фирс вернулся с постовым Кутюком, который, исполнив свой долг секунданта, заступил на ночное дежурство.

Городовой немедленно занялся досмотром участников спиритического сеанса.

– Изволите ли поднять руки над головой?.. – бубнил городовой сиплым, простуженным голосом, то и дело почёсывая щетину. – Отвернуть обшлаги рукавов?.. Показать, что под воротником?.. Разуться?..

И так с каждым гостем.