И поняла, что не помнит. Олеся, суетясь, пыталась подсунуть ей то бумажную салфетку, то стакан воды. Инна, превозмогая все еще не унявшуюся боль, поднялась, прошла в гостиную и, опустившись на диван, попросила:
— Олеся, присядьте…
Девушка поступила, как ей и было сказано, а Инна, не говоря ни слова, отправилась в ванную.
Из зеркала на нее смотрела напуганная, заплаканная, растрепанная женщина средних лет, с волнистыми рыжими волосами, в крайне дорогом и консервативном деловом костюме.
А сердце этой женщины билось, как паровой двигатель идущего на дно океана «Титаника».
Дав себе несколько пощечин, Инна раскрыла кран и зачерпнула ледяную воду.
Ей было страшно, больно, муторно. Но каково было сейчас Женечке, оказавшемуся в руках…
В
Ненавистная фамилия вспыхнула в мозгу, как будто кто-то воткнул в призрачную сеть невидимый штепсель.
Приведя себя в порядок, Инна даже чуть подвела губы — и снова ощутила, что по щекам текут слезы. Снова надавав себе пощечин, она наконец успокоилась, а затем, высморкавшись, вернулась в гостиную, где ее безропотно ждала бледная испуганная Олеся.
— Инна Евгеньевна, но как же так? — пролепетала она. — Ничего не понимаю, ведь сообщение пришло от вас…
Четыре цифры пин-кода быстро пришли на ум, и Инна разблокировала мобильный. Она боялась, что сходит с ума, что, раскрыв свою переписку с Олесей, вдруг обнаружит, что в 13:57 отправила ей сообщение, которое…
Однако никакого сообщения в ее телефоне
— Но у меня же