Люси словно наяву увидела эту губку – его мозг. Господи, кто бы мог хорошо себя чувствовать в таком состоянии?
– Феликс жил с вашими родителями?
– Дом… этот дом принадлежал отцу. Наш отец был бизнесменом и часто уезжал из Франции. В этот раз он только что вернулся из Китая, где прожил почти год.
– А ваша мама?
Корали бессознательным жестом прикоснулась к своему животу, погладила его. Живот, Христос… Христос, живот… Люси понимала, что Бог и будущий ребенок помогут молодой женщине выдержать испытание. Пауза оказалась долгой, Корали беспомощно посмотрела в сторону деда, и тот, несмотря на увещевания комиссара, все-таки вмешался:
– Ее мама, моя дочь, умерла в родах.
– Ваша дочь умерла, когда родился Феликс, верно?
Седоусый, поджав губы, кивнул. Люси многозначительно взглянула на комиссара и проговорила четко и внушительно:
– Нам крайне важно, чтобы вы рассказали как можно подробнее все, что вам известно об этих родах.
– Почему? – сухо отозвался седоусый. – Какая тут связь? Моя дочь умерла двадцать два года назад, и…
– Очень вас прошу. Мы не имеем права пренебречь ни единым следом. Поступки вашего внука могли зависеть от обстоятельств его рождения.
– Что вы хотите от меня услышать, не понимаю? Рассказывать нечего. И потом, это такое личное… Неужели вы не понимаете, в каком мы сейчас все состоянии, не понимаете,
Корали не пошевелилась. Все в ее голове настолько смешалось, что она плохо понимала, что к чему.
– Отец очень сильно любил маму… – прошептала она наконец. – Он очень сильно и глубоко ее любил.
Люси обернулась к молодой женщине:
– Я слушаю вас, слушаю!
– Ему хотелось, чтобы мама жила в нашей памяти, в нашем сознании. Ему хотелось, чтобы мы понимали, почему мама умерла… Он рассказывал нам: врачи считали, что у мамы была тяжелая преэклампсия, которая привела к обширному внутреннему кровотечению. И кровь не удалось остановить… Мама истекала кровью в родовой палате, а врачи ничего не могли сделать…
Люси с трудом проглотила слюну: точно так же умерла и Аманда Потье!
– Вам говорит что-нибудь имя Стефан Тернэ?