– И все? Ты хоть понимаешь, что говоришь?!

Люси стиснула зубы.

– Да. Я прекрасно понимаю, что говорю. Можешь психовать, можешь кричать, но ты не помешаешь мне уехать. Никто не может мне помешать.

Мари заглянула в глаза дочери:

– Никто? Даже твоя дочурка, которая ждет тебя в соседней комнате? Даже ради нее ты не останешься?

Люси уставилась в пол и ответила печально:

– Прости, мама. Тебе… тебе придется повозиться с Жюльеттой еще несколько дней.

Мари вздохнула, руки у нее дрожали. Силы покинули ее, и она дала волю чувствам – расплакалась. Слезы потекли по ее щекам, и слова, которые она так долго таила внутри, вырвались наружу сами собой:

– Посидеть с Жюльеттой? Ты что, еще не поняла, что уже год я не с Жюльеттой вожусь, а только с тобой? Что только тебя одну пытаюсь защитить от… от твоих же собственных фантазий?

Люси удивленно посмотрела на мать:

– Что ты такое говоришь?

Мари долго молчала, стараясь взять себя в руки.

– Я хочу сказать, – наконец произнесла она, – что в мозгах у тебя каша и что я не знаю, хорошо это для тебя или плохо. Ну ладно, может быть, тебе действительно надо полететь на край света, чтобы наконец самой все прояснить. Может быть, в конце концов именно там ты излечишься.

– Излечишься? От чего это я должна излечиться, черт возьми?

Мари, не отвечая, отправилась за сумкой и уличными туфлями, которые стояли у входной двери.

– Делай что хочешь. Я сейчас соберу кое-какие вещи, которые давно пора отнести домой, и пойду. Вернусь к твоему отъезду, чтобы попрощаться с тобой и пожить с твоей… с твоей собакой.

Она разрыдалась бы, но не могла себе этого позволить и в конце концов совладала с собой. Прошла в свою комнату и принялась складывать вещи в сумку на колесиках.

А Люси долго стояла у закрытой двери детской и вздыхала. Там снова пиликал этот чертов мобильник – сколько можно! Наверное, он пиликает до бесконечности, пока кто-нибудь не прочтет сообщение.

Она открыла дверь.

Подошла к кровати и взяла в руки мобильник. Не прослушав, удалила все сообщения. Подняла с пола нераспакованную игру «Модница», которая лежала рядом со школьным ранцем и кучей новеньких товаров – коробкой с разноцветными бусинками, самокатом, купленным к Рождеству, с платьями в прозрачных чехлах, на которых еще болтались этикетки с ценами.