— И что? Можешь сказать точнее, о чем ты думаешь?

— Думаю, а не пытались ли эти люди играть в богов, используя детей как подопытных кроликов?

— Играть в богов? В каком это смысле?

— Исследовать смерть. Работать с ней. Разобраться, что после. И возможно, отменить ее. Или хотя бы отодвинуть. Перевернуть естественный порядок событий. Разве не это пытался сделать Филипп Агонла? И все из-за проклятой рукописи, которая в восемьдесят шестом году, к несчастью, попала в руки сумасшедшего Дассонвиля. Зло притягивает зло.

Они молча поднимались по лестнице. Шарко представлял себе, как похищали этих детей, как держали их взаперти, как незаконно оперировали… Где могли это делать? Что за чудовища играли со столькими человеческими жизнями?

В коридоре полицейским встретился лейтенант, расследовавший дело о смерти Глории. В руках у него было два стаканчика с кофе, и он быстрым шагом шел к своему кабинету.

— Есть что-нибудь новенькое по моему делу, не знаешь?

— А как же. Одного взяли.

45

45

Люси с трудом выбралась из Альбукерке на Саутерн-роуд и поехала наконец в верном направлении. Время приближалось к полудню, она умирала с голоду, но останавливаться и завтракать было некогда. В такой спешке можно даже, не колеблясь, плюнуть на ограничение скорости. За чертой города машин стало куда меньше, вместо жилых кварталов вокруг простирались пейзажи из вестернов с таким характерным для них колоритом: в ровном зимнем свете все казалось темно-красным…

Постоянно сверяясь с планом, Люси несколько раз поменяла направление и теперь внимательно следила за тем, чтобы не пропустить указатель поворота где-то на сороковом километре. Но никакого указателя не было. От шоссе в обе стороны разбегались усыпанные гравием и грунтовые дороги; бесплодные земли и высокие скалы вдали были совершенно одинаковыми. Может быть, она, незаметно для себя, проехала нужное место? Люси в нерешительности остановилась у обочины. Никого, ни одной машины, ни единого магазинчика, ни единой автозаправки. Она решила двигаться дальше, — в конце концов, Хилл мог и ошибиться, рисуя свою схему.

Энебель проехала еще с десяток километров к западу, уже готова была развернуться и двинуться обратно, но тут — наконец-то! — увидела прислоненную к деревянному колышку проржавевшую табличку: «Рио-Пуэрко-Рок». Схема, начерченная главным редактором, предписывала следовать в этом направлении. Ура! Она крутанула руль и углубилась в лунный пейзаж.

Вскоре на пути появились первые кактусы, отвесные скалы розового песчаника выстроились в безмолвный лабиринт. Дэвид Хилл говорил: «Забирайте все время вправо как минимум двадцать минут, пока не упретесь в скалу, похожую на индейский вигвам. Потом, кажется, два километра влево…»