Он обернулся к Бертрану Казю, заросшему светлой, почти седой щетиной. Они были не очень хорошо знакомы, хотя обычно работали почти рядом, в соседних кабинетах. Но, как правило, бригады уголовки между собой не смешивались. Однако эти двое всегда уважали друг друга.

Жаку захотелось нарушить молчание:

– По радио говорят, что его невозможно остановить, этот грипп. Что для него нет никаких преград и дело наверняка кончится пандемией в ближайшие недели.

Казю не сводил глаз с дороги. Ему явно не очень хотелось поддерживать беседу.

– Так странно знать, что ты в числе первых, кто его подцепил, – продолжал Жак. – Что это где-то и твоя вина, что он распространился.

Бертран Казю припарковался возле станции скоростного метро.

– А что ты мог поделать? Ты здесь, более-менее оправился от гриппа и снова готов работать, чтобы припереть к стенке этих сволочей, – вот что главное.

Четверо мужчин вышли из машин и направились к многоэтажному дому со спутниковыми антеннами. Выстроившиеся в ряд автомобили на стоянке, маленький запущенный парк с каруселями и горками для детей, жильцы, входившие и выходившие с постными лицами, неся пластиковые пакеты. Жизнь без особых надежд, в ритме кризиса и депрессий.

Эмили Эзерштейн, двадцати семи лет, проживала по одному из адресов, сообщенных Шарко. На пятом этаже этого ветхого дома с облупившейся краской на лестничной клетке. Согласно картотеке, она не имела ни судимостей, ни проблем с полицией.

Два лейтенанта из уголовки встали по обе стороны двери, правая рука на рукоятке пистолета, а полицейские из антикриминальной бригады ждали поодаль, достав из спортивной сумки портативный таран, готовые в случае необходимости вышибить дверь.

Бертран Казю нажал кнопку звонка. Через несколько секунд за дверью послышался женский голос:

– Кто там?

– Полиция. Откройте немедленно.

Молчание, потом послышались торопливые шаги.

– Да-да, две минуты, хорошо?

– Сейчас же, или мы сами войдем!

Дверь оставалась закрытой. Бертран Казю сделал знак коллегам из антикриминальной бригады, и они двумя ударами тарана выбили замок. Раздался грохот. Молодая женщина что-то выбрасывала в мусоропровод. Казю и Леваллуа вскинули оружие.

– Не двигаться!

Эзерштейн была в спортивном костюме, волосы стянуты в конский хвост, миндалевидное личико. Мальчик не старше года стоял в коридоре и смотрел на них большими круглыми глазами. Леваллуа осторожно подошел, а двое из антикриминальной бригады с оружием в руках пошли обследовать другие комнаты. Они доложили, что все чисто, и побежали вниз проверять мусорные баки.